Good Day Sunshine

Один

Мью почувствовал его запах, как только ступил одной ногой из машины быстрого реагирования, — этот насыщенный цветочный, неповторимо пьянящий аромат, от которого учащался пульс, обострялись клыки и кожа покрывалась мурашками даже в душном черном бархате липкой майской ночи.

Бросив сумку на посыпанную галькой дорожку, он широкими шагами направился к крыльцу, повернул медный ключ в замке, тяжелая дверь с оглушительным грохотом распахнулась, и он крикнул:

— Галф? Малыш? Га...

— Ш-ш-ш!

Приглушенная брань прервала этот безумный поиск источника аромата, который зашевелился, появляясь, прищуренный и обвиняющий, с только что уснувшим младенцем, сосущим молоко у его груди.

— Что происходит? Что это за кошачьи крики? — шепотом вопрошал Галф, пока они целеустремленно шли по скрипучим половицам коридора к детской двойняшек, укладывая сына Тавана в его кроватку рядом с Лаваной, музыкальный проектор с изображением луны и звезд мягко позвякивал, когда космос подмигивал на темном небе потолка.

— Я почувствовал твой запах, такой сильный и сладкий, я подумал... Я подумал, что пора.

Мужчина постарше подошел сзади, чтобы уткнуться носом в шею своей пары и ощутить успокаивающую мягкость, руки утягивали в объятия, обхватывая выпирающий живот.

Не просто мягкий бугорок, а полный, плотный животик, когда Галф вступил в девятый месяц беременности с двумя растущими внутри щенками.

Все вышло не так, как они планировали — не так быстро, как хотелось бы, не так быстро, как на американских горках, ведь первенцам всего 18 месяцев, — но в ту ночь, когда они отметили друг друга как пару, испытывая головокружительный чувственный экстаз от феромонов, Мью несколько раз повязал Галфа, а младший скулил и умолял о каждой капле горячего семени своего альфы.

Мечтал ли об этом их разум или нет, их тела хотели детей. Еще раз.

Так все и произошло. Канун раннего лета, Мью щеголяет в униформе фельдшера, от него исходит едва уловимый, предательский аромат тайком выкуренных запрещенных сигарет, а Галф в наполовину расстегнутой джинсовой рубашке, которая подходит для более крупного телосложения старшего и от этого щекочет ему бедра. Черные велосипедные шорты длиной всего в несколько сантиметров открывают длинные ноги цвета карамели. Его руки были уперты в бока — классическая поза беременных, — когда они на цыпочках вышли из детской и направились в более безопасное место для бесед на кухне.