-Когда ты успел?
- Ты слишком расслабляешься рядом со мной, - усмехнулся Ландерс и аккуратно положил карточку в карман задних брюк Рихарда. - Будет плохо, если главарь масштабной корпорации доверится какомуто мальчишке, да?
Круспе в ответ промолчал и затянулся сигаретой.
Доверится какому-то мальчишке… Если бы. Он не мог считать Пауля «каким-то мальчишкой». А с виду самый обычный парень, что за черти носятся в его голове? Хайко с пышущим румянцем и очаровательной улыбкой, выглядел
даже милым и немного по-детски наивным.Олицетворение живой ловушки. Не скажешь, что он - тот парень, из-за которого разгорелся конфликт между двумя компаниями.
- Да, пожалуй, будет плохо,
- заключил старший и, потушив сигарету, кинул окурок в пепельницу.
-Пауль, каким ты был в школе?- спросил тот внезапно.
- Очень непослушным школьником. Любил всякие шутки, опаздывал на уроки, да и в целом прогуливал их, - улыбнулся младший - А ты?
- Я знаю, что твой отец работает полицейским в соседнем городе, - говорил Рихард, игнорируя вопрос, - а твоя мама когда-то работала профессором в университете..
- Даже не знаю, что сказать. Ты знаешь почти всё обо мне, - усмехнулся Хайко, в душе изумлённый. Откуда он берёт столько информации?
- Неужели ты знаком с моими родителями? - выдал от шока Пауль. Руки его не шевелились, он закусил свою губу.
- Не знаком, - Его тяжёлые веки, будто налитые свинцом, лениво разомкнулись. - Говорят, что только Бог может наблюдать за жизнью человека, но вокруг много глаз.
- Ты следил за мной всё это время?
- Громко сказано. Как я мог следить за тобой, если мы встретились 2-3 месяца назад? Я велел разузнать о тебе.
-Я не понимаю, ты меня пугаешь или привлекаешь такими странными выходками, - сказал Ландерс.
Рихард многие моменты переживал вместе с Хайко, только в виде призрака, который, прислонившись к дверному косяку, наблюдал, как подросток укрывается одеялом до головы и читает с восхищением комиксы. Паулю тоже хотелось быть таким, хоть и несуществующим наяву, куском прошлого Цвена.
- Мама бросила меня с отцом, когда мне было девять лет, - собравшись с мыслями, начал старший. - Она была женщиной лёгкого характера. Я тогда был совсем ребёнком, и, не понимая, почему она ушла от нас, ненавидел. Маму, - Рихард запнулся и нахмурился, - эту женщину я сильно любил. С возрастом перестал винить её. В нашем
доме она не смогла бы обрести счастья из-за пьяного отца, который постоянно приходил избивать её. Мы не были слишком бедны, но всё равно ощущалась нехватка денег. Каждую полученную зарплату отец тратил на выпивку и азартные игры. Он по уши погряз в долгах. Когда мама ушла, игрушкой для битья стал я. Отец избивал
меня, когда я приходил домой из школы, хватал в неожиданное время, чтобы вылить свою злость. А в трезвом состоянии совесть мучила его и
подталкивала на странные действия. Он мог сказать, что очень сильно любит меня, или взять для меня дорогую вещь в кредит. Полагаю, он так просил прощения. Иногда я думаю, что здоровые отношения кажутся мне скучными из-за моего ублюдка отца, - Цвен снова стал шарить в карманах в поисках сигареты. - Любое проявление любви ассоциируется с насилием, жестокостью, пьянством и так далее. Всё это делало меня
суровым. Я жил в гнилом районе, где парни постоянно устраивали взбучку приезжим или тем, кто послабее их. Пока отец продолжал зарабатывать копейки в дешёвой забегаловке, продавая сгоревшие сосиски в тесте, я дрался со всеми, с кем мог. Учился боевому мастерству и был довольно жесток к остальным. Отец наглядно показал на мне, что люди не заслуживают никакой пощады. Я состоял в маленькой банде со взрослыми ребятами, которые занимались продажей конопли. Мы жили
тревожной жизнью, были в постоянных бегах от полицейских. Не могу отрицать, что они ловили меня и арестовывали. Сажали максимум на восемь месяцев. Как-никак, возраст играл огромную роль, и мои дешёвые адвокаты часто ссылались на то, что я просто ребёнок из малообеспеченной семьи. Школу, естественно, бросил, но после выхода из тюрьмы продолжал заниматься грязными делами. Это меня расслабляло. У меня были деньги на руках, я ни в
ком не нуждался. Однако, жизнь катилась по наклонной. Я не имел никакой цели. Всё, что я хотел - выжить. В десять лет я ранил своего друга ножом, когда узнал, что он уже долгое время пытается меня подставить. Я тогда мало разбирался в хрупком построении тела человека. Промахнулся и задел сонную артерию. Тот умер прямо на моих руках.
Позже выяснилось, что информация, которую предоставила моя банда, была ложной. Меня дезинформировали, потому что банде не пришёлся по вкусу мой единственный друг. Тогда я был вне себя от ярости. От ненависти к себе начал
ненавидеть своё окружение и в каждом человеке видел врага. Фактически из-за них я убил своего друга, поэтому не стал задерживаться в этой банде. Помню, как целую ночь дрался с двадцатью парнями, которые были намного сильнее меня. Я проиграл битву и несколько месяцев провёл в больнице. Порой кажется, будто сам мир против тебя. Это не так. Миру наплевать на нас, на то, кто мы такие и что мы из себя представляем. То, что происходит - происходит само по себе. И это моя реальность, благодаря которой я перестал ненавидеть мир и надеяться на что-то. В общем… Отец приходил с фруктами, а когда уходила
медсестра, душил меня, - Рихард зажал сигарету меж пальцами. Слишком ярко запечатлелся в юном мозгу момент, когда отец обвил руками его шею;
пряди тогда еще совсем светлых волос падали на лоб, бездушный взгляд походил на пересохший колодец, Круспе вспоминал об отвращении к пьяному дыханию отца, который порывисто шептал, что так надо, что маленький Риша должен понять его и простить.
Рихарда душила не нехватка кислорода, а
осознание собственной тупой беспомощности, слабости. Он давно был мёртв, но, чтобы понять это, пришлось достигнуть максимальной
точки. - На лечение уходило много денег, поэтому он хотел избавиться от меня. Я мешал его развлечениям, но он не смог убить меня. Не хватило смелости.
Кончик сигареты вспыхнул, глаза были обращены в потолок, но, вместо красивого белого узора, он видел фрагменты прошлого. Отрывки по-прежнему волновали ум, окутывали ядовитым дымом, могли бы и отравить до смерти, но Рихард, привыкший глотать яд, перестал воспринимать его. Однажды панацея будет служить отравой, отрава - панацеей, в этом мире настолько шаткими являются понятия, что даже законы и стандарты держатся на тонкой ветке. Для любая травма была оружием против людей. Он построил свой мир, где следовал своим законам и где просто был самим собой.
- Если бы он не был таким безвольным, он давно смог бы взять себя в руки. Но отец был слабым человеком. Мог только губить и самоутверждаться за этот счёт. Не мог даже смириться с тем, что он
ублюдок, и повторял, как сильно дорожит мной. Когда вышел с больницы, я думал пойти в новую школу, но тут же отбросил эту идею. Отец начал буянить пуще прежнего. Он разузнал о том, что я до
сих пор занимаюсь торговлей, и стал ещё жестче избивать, оставлял без еды, запирал в комнате, держал там сутками. У любого человека есть пик терпения. Когда он достигает этого предела, то становится неузнаваем: он выплёскивает наружу притаившихся демонов, сваливает их на тебя. Поэтому я думаю, что не стоит кого-либо недооценивать. Даже самый добрый человек однажды просыпается с мыслью о том, что ему хочется либо убить кого-то, либо самому умереть. Я не сопротивлялся, ибо он был моим отцом. То были остатки благородного чувства во мне, которые
вскоре утопли в вязком болоте. Я не выдержал, Пауль. Зарезал его тихой ночью. Всё прошло слишком быстро. Этот момент настолько сильно
потряс моё сознание, что я взял с себя обещание больше никого не убивать. Мне пришлось тут же собрать все свои документы и нужные вещи и переехать сюда, в Берлин. Я взял с собой одного старшего парня, чтобы полицейские не стали докапываться до меня. Труп должны были заметить к утру, мне
пришлось временно жить с ложными документами. Я всерьёз увлёкся торговлей марихуаны и других
видов травы. В моём мире невозможно выжить без денег, поэтому я мечтал сколотить себе огромное состояние. Продавать может каждый дурак, но вести бизнес удастся не каждому. Мне нужно было установить прочный авторитет, поэтому я дал знать городу, что произойдёт с теми людьми, которые
пойдут против меня. Я всегда носил с собой нож и пистолет. Пистолет украл у полицейского, патроны покупал у знакомых. У меня было много связей и
знакомств. На деле продать нелегальную вещь трудно, поэтому приходилось ограничиваться моим
кругом знакомств. Приходил в их дома, доставка была бесплатной на первую пору, - Рихард улыбнулся. Начальный путь карьеры казался таким далёким, словно он стоял в конце подземного туннеля, освещенный тусклым светом, и вспоминал, как проходил через кромешную тьму и нащупывал дорогу вслепую. - Были кодовые слова и фразы, чтобы мы могли обменяться информацией касательно травы. Потом стал нанимать людей и продавал через них. Были подонки, которые пытались сбежать с товаром, - он выпустил изо рта
дым, - но я слишком быстро находил их. Из-за того, что у меня не было своего личного заведения, местом расправы или торговли были подвалы заброшенных зданий. Оттуда и пошло распространённое понятие наказаний под названием «подвал». Сейчас подвалом называем широкое место, необязательно под землей, но где проходят пытки.
- А зачем пытать? - Хайко, конечно, удивился своему же вопросу.
- Как зачем? - Круспе впервые посмотрел на него за всё время рассказа. Пауль застыл, сердце заколотилось. В эту самую минуту густые тучи заслонили серп луны, мёртвое лицо старшего
оживилось, зашевелились губы в сардонической усмешке, и зажглось солнце в некогда потухших глазах. Рихард, вероятно, умел бессознательно сливаться с окружавшей его темнотой. парниша стал на один шаг ближе к нему, и выражение мужчины показалось ему совсем новым, необычным и безумно привлекательным. Безразличие,
смешанное с опасным желанием расстрелять всех вокруг, исчезло. Пауль сглотнул, хотелось улыбаться, ещё больше - исписать картину чёрной кистью по бумаге. Пепел от сигарет сыпался на песок, облака разошлись тяжёлым занавесом, ярко блеснула луна. Пауль снова и снова ловил себя той
мысли, как же чертовски красив Рихард.
