Кавински
«Мы все никчемны в этом мире,
И как ни жаль осознавать,
Мы все лишь винтики в машине,
И нас не жалко убивать», –
Такая мысль не нова,
Пусты слова – мои слова,
Возможно, прошлого меня.
Когда цинично так судьбу кляня,
И ненавидя настоящую реальность,
Где нормальна аморальность,
И аморален здравый смысл,
И сомнения порицаются законом,
Вбивают в голову такую мысль:
Быть человеком – значит быть патроном.
(Как пушечное мясо.)
Спасать режим ценою жизни,
И за Архонтов воевать,
Которые тебе же ненавистны,
И существуют, чтобы подчинять.
Тебя.
Себе.
Пустому образу ты каждый день молясь,
Несуществующим созданиям
В верности клянясь,
Сражался со своим сознанием.
Со здравым смыслом – как с врагом народа.
И где она, хваленая Свобода?
А мы в системе – гайки шестигранные,
Не уникальные и одинаково чеканные,
И нужные – тоже в равной мере,
(Если мера измеряется в Часах)
До той поры, пока не заржавели.
Пока еще не обвиненные во всех грехах,
Глядели внутрь дула пистолета,
Приставленного к голове,
Боялись наступления рассвета,
И открывали рот в немой мольбе.
Уже не страшно!
И я там был – в лице системы.
Как-то просто, невзначай,
Еще вчера соединяя клеммы,
Сегодня – жизни чьей-то край.
Клеймо убийцы так противно въелось…
Так сильно верить мне хотелось
В идею и в Имперский строй –
И оттого еще живой.
(Да, даже если так, такой ценой.
Никто не утверждал, что я – герой.)
Вершить судьбу не каждый может,
Не всяк способен умирать
За ту свободу, пусть и уничтожит
Система разум. Не сбежать!..
Мы – шестеренки в этом мире,
Мы – винтики в одной машине.
И потому не жалко убивать.
Ведь шестеренка
не должна
кричать.
