Мятой

Ты-ты пахнешь мятой в футболочке помятой
Жду тебя всегда между четвёртым и пятым
Ты пахнешь мятой в футболочке помятой
Жду тебя в том времени, где клятвы были не нужны

Рома, вбежав по лестнице, обхватил Максима поперёк спины и уткнулся ему в шею, вдыхая такой уже привычный и полюбившийся запах свежести и мяты, остающийся после тех самых конфет, которыми были забиты все свободные карманы.

— Макс... — шептал Ильин, пытаясь сдержать слёзы, грозившие превратиться в солёные ручьи, и всхлипы, которые казались уж слишком громкими в гробовой – как бы это сейчас не звучало – тишине лазарета.

— Ну ты чего, Ром? — так же тихо, при этом очень-очень нежно, но со смешком прошептал Шустов, невесомо касаясь губами виска товарища.

Роман на это только сильнее сжал и без того помятую серую футболку Максима и всё таки, не выдержав, всхлипнул.

— Ну, Ром, — произнёс Шустов и улыбнулся, — Я ведь обещал, что всё будет хорошо.

— Ты идиот! — чуть ли не взвыл Ильин. — Как ты мог покинуть вертолёт!

— Он бы не взлетел, ты же знаешь.

— Но ты мог погибнуть...

— Не думай о таком,  — и Рома замолчал, пытаясь не представлять этот исход событий.

Макс нежно поцеловал его в тот же висок, в который шептал всё это время, и прикрыл глаза, тоже представляя это. Чтобы стало с командой? А с Ромой?

— Тьфу ты блин, — кинула какая-то работница, проходя мимо. — Почему всегда все здесь ошиваются?

— Между четвёртым и пятым людей всегда меньше, — легко ответила ей другая работница, пожав плечами. — Пусть хоть тут будут, чем выходить.

Ильин, пытаясь скрыться где-нибудь от стыда, сильнее уткнулся в стык шеи и плеча Шустова, что зарылся носом ему в волосы.