ЗАКЛЮЧЕННЫЙ

Глава 14

ЛИСА.
Некоторое время спустя, он выходит из ручья и опускает меня на землю.

— Поездка окончена, — говорит он, указывая мне через куст терновника.

Он хочет, чтобы я шла первой, поэтому я и иду. Такое чувство, что мы идем несколько часов. Мои ноги болят от каблуков. Тысячи мелких веток поранили мои ноги. Мы направляемся вверх по склону вспаханного поля, затем через еще одно, но ни фермера, ни копов на нашем пути. Что ж, они ищут в другом направлении, если вообще ищут.
Я осознаю, что не могу рассчитывать на власти. Они не смогли обеспечить мне безопасность в тюрьме. Почему я должна ожидать, что они спасут меня сейчас?
Мне придется самой спасть себя.

Чонгук, кажется, знает, куда он идет. Пока мы с трудом передвигаемся, я чувствую, что он прислушивается к ветру, отдаленным звукам.
Это то, в чем он превосходен: тип боя. Не между странами, а между солдатами. Между сторонами.
Мы идем через холм, и я вижу впереди дорогу. Мой пульс подскакивает.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — говорит он, ведя меня вниз по ухабистой, заросшей сорняками дороге, к обочине, усыпанной мусором.
— Ты хочешь маякнуть кому-то? Вперед, и это будут их похороны.

Он поднимает бутылку из-под виски и несет ее в правой руке, левой рукой держит мою руку.
Я думаю, это один из способов заполучить машину.
Слышу автомобиль, который приближается сзади, и перестаю дышать.

— Даже не думай о том, чтобы смотреть, — говорит он, едва я собираюсь сделать это.
Маленькая машина серебряного цвета проезжает мимо. И затем тишина. Он заставляет меня поднять стеклянную бутылку из-под содовой. В ней полно муравьев. Дальше по дороге он находит кусок резины, вероятно, от грузовой шины, и тоже подбирает ее. Он указывает на упавшее дерево, недалеко от обочины дороги. Тени удлинились. Скоро стемнеет.
— Садись.

Я сижу, пытаясь обдумать свои действия. Если я кому-то маякну или буду размахивать руками, прося о помощи, пристрелит ли он их тогда на самом деле? Грузовик приближается.

— Глаза в пол, рычит он. — Веди себя естественной.

Веди себя «естественнО». Это наречие, мудак, думаю я, но не произношу это вслух. Кажется, он получает извращенное удовольствие, когда я исправляю его грамматику. Интересно, насколько он делает это нарочно, чтобы вывести меня из себя?
   Он присаживается рядом со мной и начинает разбивать бутылки, которые мы собрали по мере приближения грузовика. Я смотрю украдкой. Водитель говорит по телефону.
«Помогите мне», — произношу я одними губами.
   Чонгук сразу начинает улыбаться глядя на грузовик. Он почти смеется. Как будто я пошутила. Водитель встречается глазами с Чонгуком и сворачивает мимо, болтая по телефону. Моя надежда медленно тает.
Затем, он хватает мое запястье железной хваткой. Моя кровь холодеет. Он говорит сквозь зубы:
— Ты не сделаешь что-то вроде этого, — он дергает меня за руку. — Поняла? Ты не можешь.