Дарующий

Глава 3

Наверное, от моего сознательного появления в этом мире прошло месяца четыре, когда эльфы устроили грандиозный праздник. Украсили замок белыми цветами. Женщины сплели себе венки и надели украшения. Уже потом я узнал, что так здесь принято отмечать середину лета и своеобразный Новый год. Для себя же я принял праздник Белоцвета как отправную точку для фиксирования своего возраста.

Когда второй раз мне пришлось лицезреть этот фестиваль цветов, решил, что условно мне два года.

За год с небольшим я узнал многое об этом мире. Как ни странно, стал понимать речь. Мало того, языков я уже знал два. Тот, на котором говорили простые эльфы и люди, а ещё язык местных аристократов. Одним из первых слов выучил – «Полукровка». Имени мне никто так и не дал, но все называли Полукровкой. Мало того, я оказался внебрачным сыном местного Владыки. Даже не знаю, как это «папочка» меня нагулял, что ему «в подоле принесли» младенчика. Но статус у меня получался странным. С одной стороны, я как бы принц. А с другой – нечистокровный эльф. Да и наследник у Владыки имелся. Брательник мой был примерно лет тринадцати. Капризный и, на мой взгляд, не сильно умный парень.

Одно преимущество в моем статусе нравилось чрезвычайно – мне никто ничего не запрещал. Объективности ради нужно сказать, что толком мной никто и не занимался. Как, впрочем, и с остальными детьми. Нома, с которой я по-прежнему делил одну кровать, целыми днями сидела в манеже. Мне искренне было жалко ребенка. Потому я иногда играл с девочкой. Но не так долго, как хотелось бы ей. Оказалось, что это так утомительно - играть с тем, кто настолько разнится с тобой в интеллекте. Поэтому, посидев пару часов возле манежа, я убегал на задний двор замка. Тогда вслед мне раздавался громогласный рев.

Радовало, что насильно сидеть с Номой меня никто не заставлял. Но засыпала вечером эта рёва только рядом со мной. Вообще-то то, что я принимал за умственную отсталость, оказалось всего лишь особенностью развития расы. Мне понадобилось еще три года, чтобы понять - дети эльфов сильно уступают в развитии относительно тех привычных рамок, на которые я ориентировался. Брат Номы, Кеон, был старше. Но даже когда, по моим прикидкам, ему было лет десять, он вел себя как пятилетний земной ребенок. Я в этом плане выгодно от всех отличался. Тихо радовался, что за мной нет присмотра и никто не замечает несоответствия - пятилетний ребенок, но умен не погодам.