— Ладно, — произносит Алекс.
Его мать сидит по другую сторону стола, сложив руки и выжидающе глядя на сына. Его ладони начинают потеть. Они сидят в крохотной комнатушке — самом тесном конференц-зале из всех, что есть в Западном крыле Белого дома.
Алекс понимает, что ему стоило пригласить маму на обед или что-то подобное, но он запаниковал.
Ему просто нужно признаться.
— Я, эм… — начинает он. — За последнее время я кое-что осознал и… хотел, чтобы ты знала, потому что ты — моя мама, и я хочу, чтобы ты была частью моей жизни, и не собирался ничего скрывать от тебя. И еще это… эм… важно для кампании с точки зрения перспектив.
— Хорошо, — отзывается Эллен нейтральным тоном.
— Хорошо, — повторяет Алекс. — Ладно. В общем. Я понял, что я нетрадиционной ориентации. На самом деле я — бисексуал.
Выражение ее лица проясняется, и она смеется, расцепив руки.
— О, и всего-то, милый? Господи, я волновалась, что услышу что-то гораздо хуже! — Она наклоняется вперед и накрывает его ладони своими. — Это замечательно, детка. Я очень рада, что ты сказал мне.
Алекс улыбается в ответ, чувствуя, как пузырь тревоги в его груди немного уменьшается. Остается сбросить на нее еще одну бомбу.
— Эм… Есть кое-что еще. Я типа… встречаюсь кое с кем.
Мама склоняет голову.
— Вот как? Что ж, я рада за тебя. Надеюсь, ты уладил все бумажные вопросы.
— Дело в том, что… — прерывает ее Алекс, — это Генри.
Тишина. Эллен хмурится, сдвинув брови.
— Генри?..
— Да, Генри.
— Генри, который… принц?
— Да.
— Принц Англии?
— Верно.
— Не какой-то другой Генри?
— Нет, мама. Принц Генри. Уэльский.
— Но я думала, ты ненавидишь его? — спрашивает она. — Или… теперь вы с ним друзья?
— В каком-то смысле ты во всем права. Но, эм… теперь между нами вроде бы есть… что-то. Где-то около семи месяцев.
— Я… понимаю.
Пару минут Эллен просто смотрит на сына. Он нервно ерзает в кресле.
