Стены этого дома были будто бы пропитаны гневом, а воздух – тяжелым молчанием.Запах сырости, вобравший в себя все запахи этого дома – пива, табака, сожженной еды, усиливался при каждом шаге. Всегда влажный, холодный воздух забивал ноздри, словно злой дух, удерживающий нас здесь, не дающий уйти.
Я был старшим, мне восемнадцать, Билл, младший брат, на два года моложе. Мы росли в этом мрачном мире, где любовь была притуплена страхом, а единственный звук, который мы знали, – это крик отца.
Отец, высокий, с широкими плечами и пронзительными глазами, в моих глазах был не человеком, а огромной, непонятной силой, которая забирала у нас все: радость, смех, спокойствие. Мама, хрупкая и тихая, казалось, уже давно свыклась со своей судьбой, ее глаза блестели слезами, но она по-прежнему пыталась сохранять видимость счастья, чтобы мы с Биллом не страдали еще сильнее.
Каждый день был похож на предыдущий: раннее пробуждение, холодный завтрак, шум отца, ворчащего перед работой. Потом мы с Биллом оставались дома один, и на недолго в комнате воцарялась тишина, еще один мир, но не долговечный. Отец всегда возвращался, принося с собой запах пива и грохот замков, превращающий дом в какую-то тюрьму, из которой не было выхода.
Всю жизнь мне казалось, что я должен быть сильнее. Но в тот момент, стоя на пороге, глядя на застывшую, опустошенную фигуру мамы, я чувствовал себя крошечным и беспомощным.
Отец стоял позади нее, его рука сжимала ее плечо, и она, как будто бы, постепенно сжималась под его грубой силой. Я видел ее бледное лицо, ужас в глазах. Я видел, как дрожат ее тонкие губы, не в силах произнести ни слова.
-Том, пойдем – тихонько прошептал Билл, его рука сжала мою, и в этот момент я словно проснулся от кошмара.
Я вырвал руку, забыв про страх, забыв про все. -Отпусти ее – хрипло прошептал я, и в моих словах не было мольбы, был лишь гнев.
Отец не отпустил. Он лишь рассмеялся, холодный, беззвучный смех, похожий на скрип двери.
Он бросил взгляд на Билла, его глаза, в которых раньше я видел только холодный огонь, теперь были заполнены смертельной яростью.
-Ты тоже куда-то собрался, сынок?– спросил он, и в его голосе слышался ледяной холод, способный проморозить до костей.
Билл молчал. Его взгляд был прикован к полу.
-Ты уже взрослый, – продолжал отец, тяжело дыша. – Ты не можешь бегать от ответственности, от нас. Ты должен оставаться здесь, понимаешь?
И он сделал шаг к Биллу, схватил его за руку, сильно сжав.
В тот момент, в этот миг, когда я увидел ,как мой младший брат задрожал от страха, я словно провалился в пропасть. Вокруг меня все стихло, я перестал слышать звуки, вижу только Билла, его испуганные глаза, и вдруг понимаю: я всегда боялся отца, но не так, как боится Билл. Я, возможно, не мог уйти от него, но Билл – может. И он этого не заслуживает. Я не могу его отдать.
-Отпусти его! – заорал я, словно бешеная собака, и в моей груди рвалась ярость, как запертый зверь.
Я бросился на отца, но он с легкостью отбросил меня в сторону, ударив в грудь, так, что я упал на пол.
Отец наклонился над мамой, его дыхание, пахнувшее пивом и злобой, отозвалось в моей голове. Он шептал ей что-то, но я не слышал слов. Я видел только его руку, которая сжимала ее горло.
-Не трогай ее!– завопил я и в моей голове вспыхнул красный свет, я не думал, я не чувствовал, я действовал инстинктивно, как хищник, который бросается на жертву .Я хватаюсь за нож, который лежал на кухне, и, как в тумане, бросаюсь к нему.
Я не помню, как ударил. В тот момент мир сузился до маленькой точки, где был только я, мой отец, и огромная ярость, которая пожирала меня изнутри. Я чувствовал только вспышку боли, когда нож вонзился в плоть, и глухой звук падения тела.
Отец рухнул на пол, его глаза, которые всегда излучали холодную злость, теперь были пустые, не выражали ничего.
Я стоял над ним, с ножом в руке, задыхаясь от напряжения. Я видел кровь, которая капала с руки, и не мог поверить в то, что произошло.
Билл стоял рядом, его глаза были огромными, похожими на две бездонных пропасти, заполненные ужасом.
-Том? – шептал он, и в его голосе слышался такой ужас, что в моем сердце зародилась невыносимая боль.
-Мы должны уходить–говорил я и мы убежали. Убежали от кровавого дома, от страха, от прошлого.
Но я знал, что мой мир разрушен. Я убил человека. Я убил своего отца.
