Международная яма

Глава 1. Не мышонок, не лягушка, а неведома зверушка

Двадцать седьмая гимназия возвышалась над застеленной белой пеленой набережной. Холодный жёлтый цвет стен слепил глаза случайным прохожим и норовил растопить лёд на лениво застывшей реке, которая просыпалась лишь в середине весны, когда быстрый ветер подталкивал к самому её центру небольшие расколовшиеся льдинки на радость палящему солнцу.

      Зима в Санкт-Петербурге редко выдавалась такой снежной, как в этот год. Обычно жители и частые гости города понуро разгребали меховыми ботинками остатки снега, перемешанного с кучей химикатов и небезызвестной солью, и молились про себя, прося всех, кто находился где-то там наверху, лишь об одной услуге: не упасть, поскользнувшись, мягким местом в эту грязную кашу. Лёд в центре чистили очень нехотя и нередко огораживали особо опасные места красно-белыми лентами. Но это так, для виду. Вряд ли кто-то в верхушках хотел вникать в проблемы своих интеллигентных подданных. Этим миром правили они и люди на машинах, желающие лишь быстрого рассасывания пробки и побольше свободного места на и так узкой улочке.

      Поэтому всё, что оставалось простым смертным, так это быстренько ковылять в свои временные пристанища. Взрослые спешили на работу, а дети бежали в школу, крепко поддерживая друг дружку за обожжённые морозом ладошки. Носить перчатки и шапки в их возрасте совсем не модно, даже несмотря на то, что влажная погода сильно понижает градус, а нынешнее солнышко совсем не греет. Сейчас бы поторопиться и наконец укрыться в душных кабинетах, где сильно шпарит отопление: хоть где-то губернатор решил постараться и не ждать окончания зимы, сбрасывая всё на авось.

      Там, за чуть запотевшими окнами на покрытой льдом речке — всё ещё единственном месте, которое не было затронуто щедрым слоем химии из одинаковых на вид больших белых пакетов, — искрился снег. Арсений глубоко вздохнул и перевёл уставший взгляд на Пашу — директора и самопровозглашённого правителя гимназии, где он успешно преподавал последние лет десять. И знаете, что? Его, в принципе, всё устраивало в спокойной и размеренной жизни учителя русского языка и литературы. В этом большом пятиэтажном здании теплилась важнейшая частичка его жизни. Это была не первая гимназия, в которой Арсений преподавал, но именно она стала для него по-настоящему вторым домом — без всяких сарказмов.

      Здесь он вбивал в головы непослушных бушующих деток знания, которые и половине из них в будущем не пригодятся. Это, конечно же, не мешало ему отчитывать учеников за каждую пропущенную запятую, или наоборот, непонятно почему появившуюся. Преподавателем Арсений был очень строгим и требовательным, зато баллы на ЕГЭ у учеников были стабильно высокие. Как-никак он учитель года с большой и искренней любовью к своей работе.