Это чертово тело никогда не делает того, чего ты от него добиваешься. Колено цепенеет, нога цепляется за трещины, и боль в икре никогда не проходит, даже если очень долго растягиваться. Сквозь дыру в кроссовках с травы протекает дождь, носок промокает, нога съеживается и после этого кажется похожей на дурацкий изюм. Идиоты друзья на боковых местах орут: «Холли, давай! Холли давай!» А потом ты за6ываешь сказать молитву и вспоминаешь, когда останется бежать каких-нибудь тридцать секунд: «Отец наш небесный, сущий на небесах, да святится имя твое, да приидет царствие твое, приидет царствие твое, царствие твое, царствие твое». И ты выдыхаешь слова, а не воздух, и теперь Бог уж точно на тебя разозлится. Потом пистолет разрывает голову опять и опять, как будто у меня ломается шея в петле.
После соревнований я иду домой одна, хотя Сол и Жизель хотят купить мне мороженое в «Дэйри куин», и Сол обещает взять мне парфе с арахисом (мое любимое). Дома тихо. Я напустила ванну и сижу в ней, пока вода не остынет, кожа на пальцах ног становится прозрачной. Ноги у меня на редкость жуткие. Мама с Жизель постоянно грозятся отвести меня на педикюр. Как-то прошлым летом мама взялась за них с пемзой и бутылкой лосьона для ног, растерла мне ступни, подрезала ногти и накрасила симпатичным розовым лаком, а потом приподняла и поцеловала мои подошвы с волдырями. Разумеется, меньше чем через двое суток я бежала кросс под дождем и все испортила. Тогда я забралась в мамину постель после горячей ванны, показала обломанные ногти и попросила сделать все по новой. «Холли, я не могу вечно делать это за тебя, научись сама»», - сказала она. Но потом вздохнула и спросила, какой цвет мне нравится, и я выбрала темно-вишневый.
Видимо, она права: требуется много времени и труда, чтобы следить за телом, чтобы быть девушкой. Иногда мне кажется, что это слишком трудно, и мне лень этим заниматься. У меня коротко пострижены волосы, и если я не в школьное форме, то ношу джинсы, мужские рубашки и кроссовки. Мне нравится принимать ванну, но все остальное - выщипывать брови, бриться, подводить глаза - нет уж, мне хватает и того, что я смотрю, как это делают Кэт и Жизель. Я помню, мне было лет семь, я сидела на плетеной корзине для белья в нашей общей ванной и смотрела, как Жизель красится. В старших классах она часами просиживала перед зеркалом, но теперь стала больше похожа на меня и не тратит столько времени на то, чтобы хорошо выглядеть. Но одну-единственную уступку она делает - умывается и выщипывает брови.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Худышка (Иби Каслик)
Teen FictionЕй двадцать два года, она студентка мединститута и убежденная анорексичка. Родители-венгры назвали ее Жизель, вложив в это имя весь свой нонконформизм. Изнуренная занятиями, узнавшая страшную правду об отце, Жизель теряет последние тонкие нити, связ...