13. Яркие цветы Сеула
Но эта ночь... Одна звезда над нами...
Я знаю: я к ней намертво привязан!
Во всём ты отказала мне, и всё же
я всем тебе, любимая, обязан.
Я испуганно вглядываюсь в темноту, в ушах стоит крик младенца. Меня буквально трясет от ужаса. Кромешная тьма вокруг, и где-то кричит ребенок. Почему он один? Идет дождь, капли стекают по моей одежде. Мне холодно, я дрожу, но иду на звук.
Я должна спасти малыша он ведь меня зовет. Да? Ноги вязнут в грязи, но я иду, несмотря ни на что. Сердце колотится, как ненормальное: бух, бух, бух... Я пытаюсь говорить, но не могу издать и звука.
А ребенок надрывается и кричит...
— Юджин, Юджин. — кто-то трясет меня, и я просыпаюсь.
Чонин обеспокоенно смотрит на меня, сидя рядом. Включен ночник, и комната залита мягким светом. Я в ужасе смотрю на парня и хрипло говорю:
— Ребенок кричит. Мой ребенок, Чонин? А где второй? — я закрываю лицо руками и начинаю плакать.
Через пару минут я поворачиваюсь к тумбочке, и дрожащей рукой пытаюсь подцепить баночку с таблетками.
Чонин резко перехватывает лекарство и читает название: Brintellix.
Похоже, он и не ложился спать, а сидел рядом со мной, охраняя мой сон.
Он недовольно нахмурил брови и тихо сказал:
— Мне это не нравится. — он потряс баночкой с капсулами. — ты понимаешь, что это как наркотик? Я не хочу, чтобы ты их принимала.
— Мне врач выписал, у меня панические атаки и мне тяжело, понимаешь? — я умоляюще протянула руку к таблеткам, но Чонин встал и, открыв окно, высыпал таблетки на улицу.
Я в ужасе на него смотрела. Как так? Вот засранец, повезло, что я хожу на костылях. А то бы надрала тебе зад.
Они же дорогие, между прочим.
Чонин устало садится рядом и улыбается: я любуюсь его красивой улыбкой, ровными зубами. Но глаза выдают его волнение и весь стресс, который он пережил. Я удивляюсь, насколько он терпеливо ко мне относится.
— Я знаю, что тебе поможет. — говорит он. — танцы! Лучшее лекарство, поняла меня, дурочка? Еще раз увижу эти таблетки, я вырву тебе руки.
