— О боже, какой мужчина! Я хочу от тебя сына. И я хочу от тебя дочку. И точка. И ТОЧКА!!!
Тихо прошипев сквозь зубы очередное ругательство, Серый повернулся на живот и накрыл голову подушкой. Не помогло. Противный писклявый голос ввинчивался в уши, эхом отскакивал от стенок черепа, многократно усиливаясь, и ударял в место точно между глаз — туда, где уже как полчаса находился очаг пульсирующей боли. А все из-за этого пидораса. Вот есть геи — тихие, мирные, скромные, стильно одевающиеся и любящие мужчин. Есть педики — слащавые, вызывающе одевающиеся и так же себя ведущие. А его сосед именно пидорас.
— Забуду имя любимое моё — твоё именно, имя любимое моё, и непобедимая любовь моя — моё именно имя, любимое ТВОЁ!
У-у-у-у-у-у-у. Сволочь заднеприводная! Резко выбравшись из-под своего ненадежного укрытия, Серега сел на кровати и с ненавистью посмотрел на стенку, словно желая прожечь ее взглядом. Ага, сначала ее, а потом башку этого Витаса доморощенного! Вид вражины, лежащего на полу в луже собственной голубой (явно не от знатности) крови, оказался на удивление приятным — губы парня растянулись в довольной кровожадной улыбке.
— Именно моё! Именно моё! Именно моё! ИМЕННО ИМЯ! — опять взвыл сосед котом, кастрированным без анестезии, разрушая сладкое видение.
Серега грустным взглядом посмотрел на часы, бесстрастно показывающие восемь утра. Мать твою, сегодня ж суббота, хера ты не спишь, мудила?! Или не пошел в универ — его дружки-одногруппники, которые все время рядом с ним ошиваются и живут в той же комнате, уже свалили на пары. А этот... вот все у него не как у нормальных людей.
Со своим соседом Серый был знаком с первого курса, уже как год. Его звали Стас, но Серый звал его созвучно-ласково — пидорас. Сначала из-за небесного цвета ориентации, которую тот и не вздумал скрывать. Потом из-за характера, когда тому не понравилось подобное нежное прозвище, и он начал мстить. И вот уже год у них идет подпольная война (подпольная — потому что из общаги никому вылететь не хочется). И хотя пакостят они друг другу по-мелкому — ну там шлепки к полу приклеят, одежду из душа заберут, зубную пасту на горчицу или майонез заменят и прочее в этом духе, — но все равно приятного было мало. Ни одна из сторон не сдается, но нервы уже у обоих (хочется верить, что не только у Серого) на исходе. И больше так продолжаться не может: Серый уже устал постоянно оглядываться и ко всему относиться с подозрением. Этот гад оказался изобретательным.
