Меня выводят на улицу, и тут наши отношения теряют весь романтически-гомосексуальный флер. Не особо церемонясь, они нагибают мне голову вниз, еще сильнее заламывают руки и вытаскивают из кармана мобильный телефон.
— А как же звонок другу? Адвокату в смысле? — спрашиваю я.
— Мы не в Америке. У тебя там, может, героин вместо батарейки?
— Ага. И еще шприц там же, — уже не так весело говорю я.
На место телефона в карман мне запихивают еще что-то. В голове стремительно вечереет.
Вся сцена разыгрывается на глазах у охраны клуба, которой я успеваю крикнуть:
— Позвоните Мише, у меня неприятности!
В этот момент на меня надевают наручники и заталкивают на заднее сиденье припаркованного неподалеку «жигуленка». На заднем сиденье уже кто-то есть.
— Что, дилера взяли? — осведомляется он у приведших меня.
— Ага. У него там все в правом кармане, — отвечает ему один из моих «спутников».
Поскольку руки у меня защелкнуты в наручники, за спиной, потрогать, что еще, кроме моего конверта, у меня в кармане, я не могу. К нам назад подсаживается какой-то новый человек с весьма угрюмым лицом. Таким образом, я оказываюсь между двух сотрудников органов. На переднее сиденье и за руль садятся двое понятых. Которые так и представляются:
— Здрасьте. Мы это... понятые, кароче.
Тот, кто сидит справа от меня, начинает допрос, стандартно интересуясь, нет ли у меня «предметов, запрещенных действующим законодательством к ввозу, хранению и т.д.».
Я, так же стандартно, отвечаю, что «кроме тех, что положили мне в карманы ваши сотрудники, не имею».
— То есть наши сотрудники только и делают, что носят с собой наркотики и всем их подбрасывают? — уточняет он.
— Ну не всем, вероятно, на всех производство не рассчитано.
— Может, перестанем дурачиться и все расскажем, как оно есть? У кого брали, кому перепродавали, давно ли этим занимаемся?
Я понимаю, что всеми этими постановочными вопросами-утверждениями во множественном числе — «перестанем дурачиться», «расскажем», «занимаемся» — создается эффект вовлечения меня в необходимый диалог. Вроде того, что это не я один сейчас расскажу, «давно ли я ЭТИМ занимаюсь», а мы вместе с этим ментом пройдем долгий путь от преступления до наказания. Срок, надо полагать, или «административку», мы также разделим с ним на двоих? Прием не новый, знакомый мне из тренингов по продажам, но иногда работающий. Параллельно со стороны прочих участников сцены дознания начинается жесткий прессинг:
