.

четырнадцать.

Отпусти меня на Марс, может быть хотя бы там, сердце не будет разрываться. Разрываться от каких-то непонятных чувств. Совершенно незнакомых.
Мы с тобой не знакомы, по-настоящему.
Ты не знаешь, что там творится в моей душе, каково состояние моих почек, что там у меня с печенью, насколько часто сердце разрывается.
Тебе, наверное, все это даже не интересно.
Правда ведь?
Почему на глаза наворачиваются слезы?
Я не плачу, ты ведь знаешь, хотя нет, конечно не знаешь...
Драматичное многоточие.
Я хочу вместо крови – красное вино.
Я хочу видеть птиц за окном, а там лишь оконные рамы.
Белый цвет меня губит. Даже сейчас, он убивает меня своей лживой чистотой.
Убегай от меня, прошу, убегай.
Ты не вынесешь моего сумасшествия.
Ты даже не захочешь в это впутываться.
Руки дрожат. Эта дрожь, наверное, могла бы разрушить все мои кости. Подчистую стереть порошок.
Как там твои дела? Я все время забываю спросить. Хотя нет, не нужно, не отвечать, не сейчас, я приберегу эту банальную формальность на крайней случай.
Мурашки бегают, я не понимаю, может быть просто от холода? Не знаю. Не хочу думать об этом.
Хочу написать песню, о том, как мои руки дрожат, но я все равно зажимаю аккорды. О том, что тебе все равно, но как-нибудь по-другому, не так плаксиво и стереотипно, черт возьми.
Я хочу сделать так, чтобы на завтрашнее утро, я просто проснулась без тебя. Совершенно. Чтобы ни единой мысли о тебе, в моем чертовом мозгу.
Я не знаю, что еще написать.
К черту все.
К черту.