Аня шла по лесной дороге. Она думала о Мироздании. Мироздание с детства представлялось ей живым существом, которое может послать Удачу. А может и не послать. Очевидно, у Мироздания не было свободного времени, чтобы отправить немного фортуны на окраину Голосеевского леса, где в старом доме пятидесятых годов прошлого века жила Аня. Честно говоря, Ане в последнее время откровенно не фортунило. То есть всё вроде бы было хорошо, но жизнь не была наполнена яркими красками. А сегодня ей подумалось, что её образ жизни не такой радужный, как надо. "Как надо" ― это когда радуга ярко светится всеми цветами, и у них есть чёткие границы: тут красный, тут оранжевый. Анина радуга была "сонной", цвета смешивались друг с другом, иногда сливаясь в однотонную массу. "Как скучно!" "А ты хочешь приключений, да? Как тогда с этими хулиганами из соседней школы? Ну да, зато интересно!" Аня поморщилась. Внутренний Голос ехидным тоном напоминал об истории, которая произошла месяц назад и которую вспоминать совсем не хотелось. "Как будто не понимаешь, что имеется в виду! Яркой жизни хочется. Чтобы что-то произошло". Это уже второй Голос, который хотел приключений и мечтал прыгнуть с парашютом. Первый же всегда был за однотонную радугу. Аня вздохнула ― да, слишком больших происшествий не надо, но хоть что-то! И тут что-то началось. Так быстро, что Аня не смогла сразу понять, что случилось. Что-то было испуганной лошадью, и мчалось прямо на девочку.
― В сторону, девушка, бегите!
― Эта лошадь вас затопчет! Аня не могла. Не могла, и всё тут. Она никогда не видела такой красивой лошади. Это была Лошадь-Мечта. Девочка с детства любила лошадей и мечтала о какой-то определённой лошади конкретных масти, породы, пола. Лошадь-Мечта не была постоянной, она часто менялась, предыдущая начинала казаться не такой уж интересной, и поэтому во сне Аня мчалась каждый месяц на другом коне, иногда возвращаясь к старым образам. Наверное, она начала делать так потому, что лет в десять поняла: вряд ли она найдёт такую лошадь, о которой мечтает. И Аня начала представлять других лошадей. Самая первая, арабская кобыла масти паломино, сменилась на чёрного ганноверского жеребца, потом на рыже-чалую громадную кобылу украинской верховой породы, потом был шайр... Девочка сейчас не смогла бы вспомнить всех. Но первый образ Мечты, арабская паломино, запомнился ей до этого дня ― до июньской пятницы, когда ей уже было двенадцать лет. Лошадь затормозила в двадцати сантиметрах от Ани. Девочка её разглядела и только тогда поняла, почему она не отошла. Наверное, просто встала, как вкопанная, от изумления. Это была арабская кобыла масти паломино. От ноздрей до чёлки тянулась полоса белой шерсти, делая лошадь настоящей красавицей. Белая грива и хвост были вычесаны и шелковисты. Уши лошади были плотно прижаты к голове и слегка подрагивали, что говорило об агрессии и испуге. Лошадь громко фыркнула. Аня понимала лошадей и шутила, что в душе является немного лошадью. Вот и сейчас она поняла: лошадь предупреждает об опасности. Подбежали двое мужчин. Один был молодой, не старше двадцати двух лет, второму было явно под сорок. Тот, что старше, отдышался и сказал:
― Девушка, вы вообще о себе не думаете?
― А что с этой лошадью?
― Нет, вы мне скажите, почему вы не отошли?
― Она могла вас затоптать, ― добавил молодой, до сих пор молчавший.
― А что с ней? Старший мужчина сдался:
― Ладно, я вам расскажу. Это довольно грустная история. Но сначала о лошади подумаем. Надо же её как-то отвести назад?
― Давайте я за уздечкой сбегаю, ― предложил молодой.
― Не надо, ― сказала девочка. Аня приобняла лошадь за шею и повела в сторону конюшни. Она часто бывала в тех местах и знала дорогу. Мужчины остались сзади.
― Сергей Васильевич, это невозможно! Заря такая буйная, её без узды нельзя, а эта девочка за шею обняла и ведёт! Поразительно. Так не бывает.
― Эдик, ― задумчиво сказал старший мужчина, ― в жизни всё бывает.
― Но такое! ― Эдик, мне кажется, мы нашли нужного человека. На конюшне все познакомились и занялись Зарей, попутно Аня выспрашивала подробности.
― Когда Заря только родилась, ― начал директор Сергей Васильевич, ― был сильный ураган. Её мама выбрала не самое удачное время для родов, но кто же может его выбрать? Заря открыла глаза, в это время сильно ударил гром и сверкнула молния. Она безумно перепугалась. Могла бы бегать, убежала бы сразу. Но тогда она только прижималась к матери, храпела. И с тех пор Заря боится ярких вспышек и грома. К сожалению, это мешает не только ей, но и нашему комплексу. Как видишь, Аня, она очень красива, с ней многие хотят сфотографироваться. А при вспышке фотоаппарата она так и норовит понести. После случая с сыном нашего главного спонсора финансовое положение резко покатилось вниз.
― А что за случай? ― На Зарю посадили младшего сына спонсора. Александр, конечно, сам виноват, махнул рукой на мои предупреждения и щёлкнул фотоаппаратом. Лошадь встала на дыбы. Результат: ребёнок в больнице.
― С переломом, ― вставил Эдуард, помощник директора. ― А наши клиенты... ― Разбежались? ― Совершенно верно! ― продолжил Сергей Васильевич. ― Вот с тех пор мы и думаем, как же нам с Эдиком поскорее найти новых спонсоров и клиентов. Аня спросила: ― А как же вы содержите лошадей, откуда прибыль получаете?
― На наших лошадях сейчас, после шумихи в прессе, мало кто ездить хочет, ― грустно усмехнулся Сергей Васильевич, ― поэтому... ― Поэтому пришлось некоторых продать, ― снова вмешался Эдик, ― так как люди решили, что если одна лошадь буйная, то все буйные, и к нашей конюшне даже подходить боятся. Мы разводим и продаём пони, на корм пока хватает.
― А с Зарей вы что будете делать? ― не выдержала Аня. Эдик неосторожно сказал, что Зарю надо продать, хоть какая-то польза. Лошадь, до сих пор стоявшая за Аней и слушавшая весь разговор, всё поняла, взбрыкнула и опрокинула копытом ведро и грабли. Грабли предательски упали на железное ведро. Сергей Васильевич схватил лошадь, когда та уже выскакивала из конюшни, успокоил и отвёл в денник. Эдик вздохнул: ― И вот так всегда. Пугается любого шума и треска. Что примечательно: машин не боится, собак не боится, ничего не боится, а вот вспышка света или грохот могут обратить её в бегство.
― Зря ты так, ― с укоризной сказал Сергей Васильевич, вернувшись, ― она же всё понимает. Но ведь правда: некуда нам её! Стоит без дела. Другие хоть иногда работают. А её даже и не продашь: глаза голубые, мать без родословной, белое пятнышко на левой ноге, таких арабов на соревнования не берут. Никто не купит, но ведь ей хозяин нужен! Аня, Сергей Васильевич и Эдик ещё долго говорили о Заре, о проблемах КСК, о нехватке персонала. Потом Ане разрешили походить по конюшне. Уже собираясь домой, девочка спросила:
― Можно завтра прийти?
― А как же! ― ответил Эдик. ― Шеф, возражать не будете?
Директор улыбнулся:
― Не буду, конечно. Приходи. Аня попрощалась и пошла домой. У неё созрел замечательный план. Она, правда, не была уверена в его осуществимости, но всё же решила попробовать. И на следующий день снова пришла в комплекс. На конюшне она застала и Эдика, и Сергея Васильевича, завязался разговор. Между делом Эдик сказал, что подростки часто лучше обращаются с лошадьми, чем некоторые взрослые. И тогда Аня решилась.
― Сергей Васильевич, ― храбро сказала она,
― а давайте я к вам на работу поступлю. ― На работу? ― Я вам с лошадьми помогу, я их понимаю, честно-честно! Я могу помочь "Звезде"! Директор, как ни странно, не сказал "нет", а спросил: ― А родители? У Ани свалился камень с души. Она достала из кармана записку от мамы, которую вчера уговорила написать, что она разрешает дочке работать в комплексе. Еще мама написала непременное условие: взрослые должны следить за безопасностью Ани, верхом ― только в шлеме. Записка была немедленно предъявлена директору. ― Разумно, ― одобрил Эдуард и заглянул в листок. ― Только вот денег тебе на зарплату у нас-то и нет. Вряд ли современные подростки будут работать без зарплаты. ― А вы в качестве зарплаты отдайте мне Зарю! И всё. Сергей Васильевич улыбнулся. ― То есть она и не Заря уже? Заря... с ударением на "а". Звучит. А ведь знаете... "Мироздание, дорогое, ну пожалуйста-а-а!" ― А знаете, я соглашусь. Аня представила, как Мироздание улыбнулось и поставило в списке счастливых людей галочку. "Теперь все довольны! ― подумало оно. ― Можно отдохнуть". А для счастливой девочки Ани рабочая жизнь только начиналась.
