Религия танцующих детей

Ребенок 13 / Альраун

Я сидел на стуле и упал.

Упал и разлетелся.
В ярко-освещенном зале звенел острый как игла голос. Он отражался от стен и запрыгивал в уши.

Когда я упал и разлетелся, никто не услышал. Даже женщина в черной смешной шляпке с бардово-кричащим платком на шее, вращающая до моего краха голову как на шарнире, застыла. Было непонятно, дышащая она или пластмассовая. А сейчас, когда я упал, она будто бы и ресницы не сводила вместе.

Голова отпрыгнула под стул соседнего мальчика. Он болтал ногами и туфлей правой ноги задевал мой мягкий нос. Мальчик бил и бил мое лицо, не обращая совершенно никакого внимания на теплую преграду. Все бы ничего, но мне было не то,чтобы больно,неприятно-определенно. Еще этот мой хрустяще-выглаженный воротничок смотрелся потерянной чайкой под пыльной ступней ребенка.
Зачем я всегда слушаю маму? (Теми самыми ушами, которые сейчас катает по полу это короткошортное создание).

Правая рука отлетела к каблуку бронзово-матерчатого старика. Все лицо его заселили морщины. Они будто пришли не по очереди, а сразу все вместе, настолько удивленно-усталым выглядело лицо. Мои пальцы обняли пустую щиколотку и пытались поднять руку. Но старик, видимо, принял мои движения за нечто параноидальное, с возрастом учащающееся, потер щиколотку одной ноги об другую, расщекотав мое смешное запястье.

Я слышал эхо голоса. Голоса, который лился ртутью, и, проникая в глотку, рвался обратно, сквозь зубы, на паркет.

Левая рука отпрыгнула на юбку матери семицветного семейства. Рядом,черной кляксой на фоне ее пшенично-сожженных волос, дрожал отец семейства. Он держался за покатое плечо супруги и раскидывал свои усы во все координаты лица, навязчиво набрасывая на спицы теорию счастья о большой семье. У них, кстати, семь детей. Из них шесть - во мне. Седьмой - ползает по паркету, воруя ладошками солнечных зайчиков.

Я думал о том, как тепло быть ветреным, скомканно-ласковым. В небо подбросишь себя - как богом поцелованный.

Голос дышал мной. Я сам растекался и сам в себе тонул.
Мое сердце отпрыгнуло к потолку и прилипло люстрой к куполу. Снова - смешно. Вместе с сердцем билась вся комната, вместе с комнатой бился пульс во всех висках всех присутствующих, а я тем временем бился за цельного себя. Из сердца шел снег. Он падал на серые макушки и забывал таять. Все слушали кипельно выбеленный голос, даже снег слушал. Один я искался.

Голос трескался внутрь меня. Мне больше не вынести и меньше не удержать.

Я открыл глаза, когда ребенок откинул мою голову к стене.
Это был мой голос.
Это я говорил.