Дневники Джули Спаркс

Ночь с двадцатого на двадцать первое

      Огни проезжающих мимо машин мелькали за окном так быстро, что я не успевала следить за ними. Одна машина, вторая, третья. Бесконечный поток железяк, несущихся, кажется, к краю света. Наш автобус медленно движется сквозь темноту, а я прижимаюсь к плечу Дэйва и плачу. Мы устроились с ним на самом заднем сидении, там, где нас никто не мог увидеть. Большинство ребят уже видят десятый сон. Наш автобус полностью погружен в сон. Последние дни мне кажутся нереальными, словно они произошли не со мной, я была лишь сторонним наблюдателем. С Томом всё покончено. Надеюсь, что раз и навсегда. А эта магия с Джеком, она не могла остаться незамеченной. Нас с самого первой встречи тянуло друг к другу. Но теперь передо мной не было выбора, оставались только вопросы: совершила ли я ошибку, поддавшись этому влечению?

По окну бьет ливень, а местами на небе вспышки молнии, в дали слышны раскаты грома. Ненавижу грозу, она пугает меня. В детстве мне казалось, что именно эта погода станет последней в моей жизни. Сейчас подобная перспектива даже пугающе радовала меня. Хочу ли я жить, есть ли в моей жизни хотя бы небольшой лучик надежды? Уныние – один из смертных грехов, и, кажется, я только что пересекла границу. С Дэйвом я могу вести себя естественно. Мне хорошо возле него, он как мой брат. Только ему я могу показать свою слабость, не объясняя ничего. Он не задает лишних вопросов, крепко обнимает, убирает мои слезы и волосы с лица. Он удобный.

Школьный автобус останавливается возле моего дома, я выхожу из него, прощаясь со своими друзьями. Подходя к дому, первое, на что я обратила внимание – в доме не было света. Найдя под ковриком ключи от дома, я зашла домой. Наконец-то я была у себя дома, в своей крепости. В нем так пусто и одиноко. Включив свет, я обнаружила, что на столике возле двери лежит записка от мамы:
«Дорогая дочь, я уехала к Джеймсу на ночь, надеюсь, что ты простишь мне эту шалость. Надеюсь, что твой поход удался, обсудим потом все?
Целую, люблю,
Мама».

Мои волосы промокли по пути от автобуса к дому, хоть он и составил меньше минуты. Мне ужасно холодно, я опускаюсь по стенке на пол и обнимаю себя, положив подбородок на колени. Какие там стадии горя? Говорят, что их пять: отрицание, агрессия, торги, депрессия и принятие. Умея управлять ими, мы сможем избежать необдуманных поступков, но именно на отрицании я перешла черту, потеряв все: семью, Тома, ради чего мне держаться? Нет, я не хочу кончать свою жизнь жалким самоубийством, я никогда не одобряла самоубийц. Нужно жить, хотеть жить, но я отрицаю свое горе, а затем я впаду в агрессию, следом я буду вымаливать судьбу вернуть мне Тома, но поняв, что она никогда не поступает так, как хотим мы – впаду в депрессию. Рано или поздно я проснусь, осознав все и отпустив. Я не знаю, когда наступит это осознание. Оно может наступить через час, а может, через год, оно всегда наступает.
На смену одному человеку приходит другой человек: таков вечный круговорот жизни. Но знаете, несмотря на все эти сказки, я не верю, что пустоту, оставленную одним человеком и якобы замененную другим, можно когда-то забыть. Если это было серьезно – ты всегда будешь помнить, хотя время лечит. Нет, оно не лечит. Забудьте. Оно залечивает раны, но шрамы от глубоких порезов остаются навсегда. Таков закон жизни, а она вообще сложная штука.
Стук в дверь прерывает мои мысли. Я поднимаюсь и открываю ее. На пороге стоит полностью промокший Крис, с синими губами. По его волосам стекает вода от дождя, губы дрожат, да и он весь дрожит.
- Что случилось?
- Выйди ко мне сюда, пожалуйста.
- Зачем? Ты ненормальный? Тебе лечиться пора! – гремит гром, но я продолжаю, - зайди в дом, мне страшно за тебя в такую грозу, посмотри на себя, ты весь промок.
Он протягивает свою руку ко мне и хватает меня за запястье. Подтягивает к себе. Его рука ложится мне на талию и прижимает меня к его холодному телу. Его черные, как уголь, глаза смотрят на меня, и он целует меня. Со всей страстью. Не знаю почему, но я отвечаю ему на поцелуй. Он длится, кажется, целую вечность. Затем он меня отпускает. Наши дыхания сбиты. Мы в унисон делаем глубокий вдох.
- Я пойду, в общем, - говорит он мне.
- Ага, - отрешенно говорю я.
Он надевает капюшон и скрывается в ночи. Я возвращаюсь к себе. Сажусь на крыльцо и пытаюсь понять, что сейчас, черт возьми, произошло.

-heaaCT