Doomed | Larry Stylinson

Twelwe

   Тяжело. Нет, это неправильное слово. Больно. Мне ужасно больно. И эту боль я не могу унять ничем, потому что она наполняет каждую клеточку меня. Она раздирает каждый мой атом на части. Но хуже этого только чувство вины. Оно поселилось глубоко в моем мозгу и в моем сердце. Поэтому я принимаю всю боль, что свалилась на меня, как искупление. Когда я чувствую боль, я забываю о вине и мне не хочется удавится.
      - Эй, - окликнула меня медсестра, - вам лучше пойти домой. Время посещений уже давно закончилось.
       -Я посижу здесь.

   Мне не хотелось уходить, особенно сейчас. Нет, я буду сидеть здесь до последнего. И даже кучка охранников не сможет выгнать меня. Три дня. Уже три дня я не могу найти себе покоя. Каждый день я провожу в этом месте, отлучаясь только для того, чтобы принять душ. Я просто не могу уйти. Я должен быть здесь. Я должен быть рядом...
      - Луи? – показался в коридоре Найл, - хей, как он?
   Я отвел глаза и посмотрел в сторону палаты, в которой лежит мое сердце. В которой лежит моя любовь.
      - Меня не пускают, - как-то слишком печально ответил я.
      - Не против если я посижу с тобой? – поинтересовался Найл, присаживаясь рядом.
      - Конечно.

   Гарри был без сознания уже три дня, два из которых он провел в реанимации, и только сегодня его перевели в обычную палату. Никто не знает, что произошло. Никто, кроме меня. Потому что я прекрасно понимаю, что в произошедшем виновен только я. Если бы я тогда не ушел, он был бы в порядке. Он был бы здоров.

   Та неделя, что я провел без него, была самой ужасной в моей жизни. Я не чувствовал совсем ничего, только раздирающую изнутри пустоту. Было чувство, что у меня вырвали сердце, а как известно всем, без сердца человек жить не может. Когда Лиам сказал, что видел его. Когда он сказал, что Гарри плохо без меня, и он хочет поговорить, я почувствовал, как по всему телу разливается тепло. Тогда я понял, что не смогу больше быть один. Больше не смогу быть без него. Именно поэтому я и написал ему. Я хотел, чтобы он сказал, что любит. И он сказал.

      - ... вернись. Я так сильно люблю тебя.

   И вот оно. После этих слов я почувствовал ее. Боль. Боль от осознания того, что я целую неделю причинял боль ему. И я не был зол. Злость прошла буквально через час, после того, как я увидел это. И на смену злости пришла гордость. Я стал внушать себе, что он не любит меня, что я ему не нужен. И я слишком горд, чтобы возвращаться к человеку, который не любит меня...

   И когда он сказал, что любит меня, я не смог сдержать эмоций. Мной овладело чувство, столь сильное, что по щекам моим стали стекать слезы. А я не хотел, чтобы он видел этого. Он не должен был видеть меня слабым. Поэтому я ушел. Мне просто нужно было привести себя в порядок. Я должен был успокоиться. И это, черт возьми, моя самая большая ошибка. Мне нужно было остаться, сказать ему, как сильно я люблю. Но черт, я такой идиот.

      - Доктор, как он? – послышался голос неподалёку и вырвал меня из размышлений.
      - Состояние Гарри крайне тяжелое, но оно стабилизировалось, - ответил высокий седовласый мужчина, - но радоваться еще слишком рано. Мы надеялись, что он придёт в норму, как только мы отчистим его организм от токсина, но, к сожалению, состояние не улучшилось.
      - Что это значит? – меня охватила паника.
      - Это значит, что состояние, в котором сейчас прибывает Гарри, вызвано не только сильнейшим отравлением, - формальным тоном ответил мужчина.
      - Но тогда чем оно вызвано? – перебил Найл.
      - У нас есть подозрение, но я не хочу ничего говорить, пока не буду уверен.

   И на этих словах мужчина пошел прочь. Не смотря на то что он сказал, что состояние Гарри стабилизировалось, я не чувствовал облегчения, мне стало только хуже. Он все еще без сознания, и ему все еще плохо. А теперь еще доктора не знают, из-за чего мой парень до сих пор не пришел в себя.
      - Черт! Черт! Черт! – выругался я.
      - Луи, с ним все будет в порядке, слышишь? Он придёт в норму, - сказал Найл и притянул меня в объятия.

   Объятья Найла это то, что мне было нужно. Когда он сделал это, меня окутало спокойствие. И... это напомнило мне о Гарри. О том, как он обнимал меня. Как притягивал к себе и целовал в макушку.
      - Я больше не могу сидеть здесь. Мне нужно увидеть его, - прошептал я и двинулся в сторону палаты.

   Посмотрев по сторонам, я быстро шмыгнул за дверь. Палата была точно такой же, как и та, в которой Гарри был в прошлый раз, только на этот раз, он не смотрел на меня, когда я вошел.

   Гарри неподвижно лежал на кровати, а его прекрасные кудряшки закрывали собой всю подушку. Он был бледным. Таким бледным я никогда не видел его. Даже когда у него были ужасные ломки, после приема обезболивающих, он не был таким бледным. Я медленно подошел к кровати и присел на самый край. Гарри не выглядел больным, он будто спал, а я все ждал, когда он откроет свои глаза. Но он не спал. Он был без сознания и неизвестно, когда очнется.
   Я взял его ладонь в свою и крепко сжал, все так же надеясь, что он проснется. Он бы открыл свои изумрудные глаза и низким с хрипотцой после сна голосом произнес: «Привет солнце». От этих мыслей непроизвольно появилась улыбка. Но она сразу же пропала, когда я посмотрел на Гарри.
      - Привет, малыш.
В ответ тишина, которую разбавлял лишь кардиомонитор.
«Пип»
      - Я так скучаю по тебе.
«Пип»

   От такого ответа мне стало так больно, так грустно, что я снова начал плакать. Но на самом деле, этот ответ все же лучше чем ничего, потому что я знаю, что Гарри рядом. Он жив. И совсем скоро, я надеюсь, что совсем скоро, он придёт в себя. И все будет как прежде. Я наконец познакомлю его со своими родителями...

      - Солнце, прости, что я тогда ушел. Я... правда не злюсь на тебя, да и как вообще можно на тебя злится? – я улыбнулся и тыльной стороной ладони вытер слезы, - Мне просто нужно было побыть одному. Я просто не хотел, чтобы ты видел мои слезы. И черт, я такой дурак, что оставил тебя. Не нужно было этого делать. Ты же знаешь, как сильно я люблю тебя. Моя любовь к тебе больше чем вся вселенная. Ты ведь знал это?