Ледяное сердце

Глава 16

- Я есть хочу, - раздался скулящий голос Волкова с левой стороны. За последние полчаса он произнёс эту фразу раз пятьдесят, и если вначале я пыталась его игнорировать, то сейчас у меня сдали нервы.

- Это единственное, о чём ты сейчас можешь думать?! У тебя голова вообще на плечах имеется?!

- Я сегодня почти не ел, Новый год всё-таки, ещё и свадьба у этих двоих, а значит ещё больше еды. Думал, что смогу ещё набить свой живот, так что - да. Еда - это единственное о чём я могу сейчас думать! Кто же мог знать, что мы в Новый год будем заперты на чердаке у Стаса?! Ты знала? Я вот - нет!

В порыве своего разъярённого монолога Волков дёрнул своей правой рукой, а моя левая рука поднялась вместе с его правой. И холодный металл вновь вписался в мою кожу, что опять отдалось болью в запястье. В свете единственного источника света, непонятной лампочки на потолке, я вновь увидела наручники дядь Пети, которые прочно сковали меня и Волкова.

- Ай, больно вообще-то. Можно поосторожнее, мудило, блин, - я дёрнула рукой вниз так, чтобы на этот раз в кожу Волкова впилась холодная сталь.

- Если бы не ты, всё было бы нормально и сидели бы мы сейчас внизу, Новый год праздновали, - рявкнул он, а у меня в душе открылась старая обида.

- Я виновата?! А ты не охринел ли?! Это ты вёл себя, как скотина законченная! - договорить мне не дали.

- Я?! Ну да, конечно, ты никогда ни в чём не виновата, крайний всегда я. Только не в этой ситуации! Я даже не знаю, почему мы поцапались.

- Да пошел ты на хутор бабочек ловить, Волков, тебе там самое место, бесишь меня уже.

Я отвернулась от него настолько, насколько позволяли мне наручники. Не знает он, конечно, скотина. Значит, сидеть флиртовать с Синицыной в моём доме, в моей гостиной, при мне же, ещё и чаёвничая моим любимым зелёным чаем, он знает, как делать. А как элементарно извиниться за своё «вульгарное» поведение, он не знает, как делать. Пусть валит на все четыре стороны. Достало меня это всё. Просто бесит.

Я облокотилась головой об стену, закрыла глаза и пыталась понять, как же утро, день и вечер тридцать первого декабря могли так обернуться, а день ведь не задался с самого утра, по крайней мере, у меня.

***
Утро тридцать первого декабря началось, как и любое моё утро в шесть утра от крика нелюбимого будильника, который звонил уже минут пятнадцать, а я никак не реагировала на него, ибо мне просто было плевать и я хотела спать и больше ничего. Когда я всё-таки открыла глаза и оторвала голову от любимой подушки, была уже половина седьмого. Я уверена в том, что я и мой будильник никогда не будем ладить друг с другом, ибо эта нелюбящая меня штуковина будит меня с утра пораньше каждый день в независимости от даты, дня недели и месяца. И плевать, что я сама его завожу. Пусть это будет моей «женской логикой», ведь думаю и мыслю сейчас я иначе.