Комплекс мессии. Злой Rock

15. Авессалом

Мы с Костей выходим на улицу, немного поговорив, гуляя по аллее, в роще, добредаем до машины. Я хочу, чтобы это была галлюцинация, потому что мне, кажется, потребуется грёбаный домкрат, чтобы поднять свою челюсть.
Чёрный и сверкающий «Додж», как если бы его купили только вчера. Таких машин по пальцам пересчитать. Мне необходим глубокий вдох.

— Чёрт, — срывается у меня со сломанным выдохом.

Я словно переживаю это вновь и вновь: грохот, скрежет, осколки, множество огней во тьме и боль. Никаких сомнений, это он. И хотя сейчас, сложно сказать, но в начале лета, это была груда искорёженного металла. Но машина, словно только вчера сошла с конвейера, та же восстановлению не подлежала в принципе. Нет, я могу понять, что он взял машину напрокат, в аренду, пока здесь, но почему именно эту? Впрочем, это вполне может быть не более, чем побочным эффектом моей контузии.

— Я улетаю завтра вечером.

Угрюмо усмехаюсь этому сообщению, скрестив руки на груди.

— Эка невидаль.

— Не заставляй меня переживать, — напоминает Костя.

— Тебе что, стресс противопоказан? — спрашиваю я с улыбкой. — Мои поздравления. Ты беременный.

— Может...

— Так и быть провожу. Честное индейское! — отсалютовав пальцами, подмигиваю ему. — Расслабься сэни. Не надо так нервничать, беременным это вредно.

Он качает головой, и скрывается в салоне чёрной молнии. Проводив взглядом удаляющуюся машину, сползаю по деревцу на пожухлую траву. Не хочу поддаваться горьким чувствам, но я никогда не была сильной. Всё это видимость, я не сильная, я, чёрт возьми, думаю, что эта наша последняя встреча. Постоянно. Каждый раз, провожая его, кажется, словно навсегда, каждое такое прощание — как приглашение на похороны.

Постепенно опускаются сумерки, делая рощу вдвое тенистее и прохладнее. Лес, объятый вечерним мягким мраком, кажется сказочным, эфемерным, таким загадочным и очень близким к сердцу. Вдыхая свежий, влажный воздух, я растворяюсь в этой приятной темноте до состояния тени. Люблю темноту, мне она дарит чувство безопасности и покоя. И да, я, разумеется, в курсе, что я странная до чёртиков. Но у меня имеются на это более чем веские основания.
Не знаю, сколько я тут просидела, но темнота ощутимо сгустилась. Стоило мне миновать около трёх метров, как перед зданием, мельком цепляю смутно знакомую, седовласую фигуру. Чуть не обронив телефон, из ослабевших, от шока, рук, возвращаю туда взгляд, и к счастью, мне это только причудилось. Причудилось? Ага. К счастью? Вообще-то, это не есть хорошо...
Пытаюсь отбросить навязчивые, пугающие мысли, в непрерывной конфронтации с какой-то бессильной злобой, стенающей до боли и бешенства внутри. Но иду, на ватных ногах, готовая драться, если нужно. Сама себе говорю: «Там нет никого, чокнутая! Или кто-то из своих вышел покурить! Что ты, в самом деле?» Но в душе я знаю — это он. Кто он — непонятно. Но точно он, и мой вражий мозг идентифицирует его как «зло».