В восточной части Ванкувера всегда было холодно и сыро в начале сентября. Время, когда асфальт почти высох после ледяной зимней корки, что плотно вонзилась в него, пропитывая холодом и сыростью, а трава уже теряет свой сочный зеленый цвет местами в городских парках на месте частной зоны. В такие дни небо приобретает тождественный цвет тумана и сливается с асфальтом так, что нельзя увидеть границу. Парадоксальные мощные ливни настигали пригород, спрятавшийся в части вырубленного леса, который давным-давно был отправлен под пилу, хотя не всем жильцам сент-Клайв дистрикт это было по душе.
По мокрому блестящему асфальту стучат маленькие колесики черного скейтборда, и этот стук является единственным на влажной трассе среди высоких сосен, растущих по обе стороны дороги. Деревья достигали сорока метров и угрожающе покачивались, при этом выражали умиротворенное спокойствие – они дышали. Это были непомерно огромные сосны, величественные и пушистые сверху. Кромка дороги была усыпана миллионами рыжих иголок, которые закрывали асфальт как ковер.
Мощный поток ветра запутывается в волосах Каллиоп и оставляет после себя маленькие колтуны. Пальцы беспечно зарываются в локоны, делая несколько неровных проборов. Спутанные темно-каштановые пряди, никогда, и уже навряд ли будут расчесаны, по этому Маккензи убирает руку, как только доходит до колтунов. Настоящее богатство, говорили ей, иметь такую копну, но девушка не знала и не хотела понимать, что же ей дальше с этим делать.
Скорость уменьшается, и на смену ей приходит изменение: холодок перестает играть на щеках. Девушка отталкивается от сырого асфальта носком кроссовок, особенно хорошо ощущая отломанные кусочки камня под колесиками в этот момент. Каллиоп искусно лавирует между маленьких впадин, расставляя руки, будто в полете.
Наконец лес заканчивается, и начинается обжитая центральная часть города. Не смотря на громкий статус «центра», здесь никогда не бывает людей по будням, а по выходным здесь появляются случайные прохожие, выбравшиеся из сейнт-Клайв дистрикт за надобностью в покупке некоторых хозяйственных вещей. Но больше ничего. Центр буквально спал, шелестя листовками на столбах и шурша рассыпчатым гравием под ногами. Все здания: от маленьких бакалейных до невысоких офисных построек были скучного серого или бежевого цвета. Все замерло, даже люди, мирно снующие по своим делам, казались предметом этого мертвого и недружелюбного декора. Пара скамеек с облупившейся краской, такие, какими их запомнила Каллиоп с самого детства, и нет, она бы не хотела ничего менять. Скучный и заброшенный вид ее дистрикта просто не мог быть другим, и ей это было действительно не нужно.
