Где нас нет

Терновый венец.

Это знала Ева, это знал Адам - колёса любви едут прямо по нам, и на каждой спине виден след колеи, мы ложимся, как хворост, под колёса любви/ "Колеса любви", Наутилус Помпилус
_

_____________________

Сид проснулся ни свет, ни заря, и тихо, чтобы никого не будить, направился в ванную комнату. Открыв кран, он окатил свое лицо ледяной водой, поднимая взгляд к зеркалу: худое тонкое лицо, светлые выцвевшие глаза, рыжеватые волосы, требующие привычной короткой стрижки. 
Он никогда не любил рассматривать себя, какая-то часть внутри него упорно отрицала его внешний и моральный облик. Последние годы, он жил вдали от самого себя, так далеко, насколько это было возможно.
Про таких как он говорят: « Да… Жизнь его потрепала», - кивая головой, и не делая никаких попыток помочь что- то исправить. В таких как он, в первую очередь кидают камнями, и обвиняют во всех смертных грехах, если появляется повод. Слишком уязвимая мишень.  Обычно люди выбирают тех, кого проще сломать пополам; тех, кто не сможет противостоять толпе.
- Почему так рано? – за спиной Сида появилась Агата.
- В город нужно, - буркнул он, наспех вытирая лицо полотенцем.
- Опять что ли?
Сид ничего не ответил, лишь слегка потеснил ее в сторону и вышел. Он поднял с пола свою серую, с капюшоном кофту, облачаясь в нее как в броню.
- Я с тобой еду, - Агата начала быстро одеваться.
- Ты только мне на мозги не капай, а?
Сид скривился, доставая из отверстия между полок, толстую пачку денег.
- Просто мне по пути, – огрызнулась Агата, – хватит им думать, что ты один и некому за тебя ответить.
- Я сам в состоянии ответить за себя.
- Ты сам одел на себя терновый венок, воздвиг его в ранг нимба, и теперь, носишься с ним, как с писаной торбой. Может быть, хватит строить из себя мученика?
Агата подошла к парню, опуская руки на его плечи:
- Послушай, я обещаю, что постою в стороне, и не буду лезть. Честно. Мне действительно нужно зайти домой, я не знаю, сколько там пробуду. Моя двинутая семейка уже в бешенстве.
- Делай что хочешь, - Сид махнул рукой, понимая, что хуже уже ему не будет.
Сроки, которые ему дали на возврат необходимой суммы, неумолимо сокращались, и если он не успеет собрать все, его просто поставят на счетчик, и уж тогда, он останется должен им, по гроб жизни.
И

ногда, оставаясь в одиночестве  своей квартиры, Сид малодушно прикидывал выдержит ли крюк, к которому крепилась люстра, его тело? Как скоро его обнаружат друзья, и обнаружат ли раньше того момента, когда им просто захочется перекантоваться в его берлоге? Как будет выглядеть памятник, и будет ли он вообще? Возможно, государство скинет его бесполезное тело в кучу с бомжами, и такими же беспризорниками как и он, назвав это все громким словом «братская могила».
Саморазрушение уже попало в его организм, и Сид понимал, что  остановить распад будет очень сложно.