Алфавит оскорблений

Указатель

Если б у наших отношений был бы саундтрек, это был бы бит громко и гневно захлопнутых дверей. Сколько раз я это делала, каждый раз надеясь, что этот уж точно, ну прям точно, последний. Сколько было этих дверей? Каждая в его квартире, моя в спальню, двери кафе и ресторанов, двери чужих домой, музеев, кинотеатров, галерей, аудиторий. Бамс-бамс-бамс. И трещины ползут к потолку, и стёсан проем, даже ручка была сломана.

Но в этот раз точно последний. Точнее последние три. Его спальня, его квартира, подъезд. Свежий и одновременно затхлый осенний воздух, разлагающиеся шафрановые листья, мокрый от дождя асфальт, небо темнеющее серое - вот теперь мои друзья. Ни одной звезды не видно, а если было бы видно, то я бы всю ночь простояла в этом холоде, ища хоть одну упавшую, чтобы загадать желание - разлюбить этого ублюдка навсегда и никогда сюда не возвращаться. Потому что только эти детские способы кажутся мне действительными, моё сознание израненно, избито до синяков, исцарапано каждой гневной вспышкой. Мои руки трясутся и мой организм уже не выдерживает этот ад. Выкуриваю пять сигарет подряд и уже думаю свернуть к храму, поставить свечку за упокой моего сердца, помолиться всем богам что знаю, сходить к гадалке в конце концов. Твою мать, что угодно, лишь бы он прекратил иметь надо мной власть. Все что угодно. Я буду искать спасение где угодно.

Я бреду по ночным бульварам дорогих улиц, я проклинаю его, и эти проклятья смешиваются с мольбами, со слезами, с криками. Как городская сумасшедшая.

23:23 говорит табло в метро и я загадываю желание: не любить его. Надо мной по мосту грохочет поезд и я загадываю желание: не любить его. На моих часах 0:00 и я загадываю желание: не любить его.

С собакой это в детстве прокатило. А ещё я помню, что на своё восьмилетие не спала всю ночь, держала руки в кулаках и повторяла: у меня есть собака, у меня есть собака. Идиотство, но в детстве казалось, что приложив максимальное усилие для максимально глупого действия и тебе воздаться за твои старания, за твою способность верить в чепуху с такой непостижимой мощью. Иррационально. Тупо. Но работает.

И в темноте моей комнаты в общежитии мне приходит такая дебильная идея, что горло дерёт от истеричного смеха и все тело трясётся, и пресс болит, и дрожащими руками я беру тетрадь на сорок листов и чёрной гелиевой ручкой, сжимая в кулаке, как трехлетний ребёнок пишу букву а, даже не пишу, а царапаю по листу.

Пора заняться словесным фехтованием, пора составить своё заклинание, пора наконец-то возненавидеть его без тени любви. Время освободиться.