Мы, аристократы. Курс Первый.

Глава 11

За месяц наблюдений за комнатой, в которой лежал загадочный человек, выяснилось, что его хоть и редко, но навещают. Если откинуть случаи, когда почти одновременно срабатывали сразу оба моих маячка, что означало, что кто-то прошёл по коридору мимо тупика с комнатой, то к телу, которое я имел некоторые основания считать своим прежним, кое-кто приходил однажды в неделю, по воскресеньям, примерно через час-полтора после ужина, и оставался там около получаса. Я подозревал, кто именно это был, но одно дело - подозревать, другое - убедиться. И, разумеется, меня интересовало, что он там делает.
  Как назло, именно в это время у слизеринцев бывало факультетское собрание. Прежде я не задумывался об этом, но теперь понял, что похожие мероприятия одновременно проходят и на других факультетах. Значит, коридоры Хогвартса в это время пустынны, а если кто-то некстати и промелькнёт в ненужном месте, будет очень легко выяснить, кто это был, опросив учеников, кого в этот вечер не было на собрании.
  Плащ был подарен мне не для этого, но в комплексе с другими скрывающими заклинаниями хорошо обеспечивал мою безопасность фактически от всего, кроме физического столкновения. Если я пристроюсь где-нибудь около своего маячка, мимо которого проходит посетитель, я наверняка останусь незамеченным. Главное, как-нибудь отделаться от присутствия на собрании и остаться при этом вне подозрений.
  Всю субботу я ломал голову над этим, но надёжного способа не находил. Все они позволяли отлучиться тайком, но не выдерживали и малейшего расследования в случае возникновения подозрений. Без помощи кого-то ещё у меня не получалось никак, и в субботу перед сном я обратился к Нотту:
  - Тед, завтра мне позарез будет нужна твоя помощь.
  Нотт, уже укладывавшийся под одеяло, передумал ложиться и сел на кровати.
  - Говори.
  - У меня завтра сильно разболится голова...
  - А сегодня она у тебя в порядке? Ты весь день выглядел так, словно ею кирпичи таскал, - намекающе спросил Тед.
  - Тем лучше, значит, она болела у меня сегодня, а завтра разболится ещё больше.
  - Принято.
  - Перед ужином я схожу в больничку и попрошу у мадам Помфри зелье от головной боли. За ужином я буду неважно выглядеть и отпрошусь у Джейка с собрания спать. Думаю, не случится ничего такого, из-за чего он меня задержит.
  - Ясно, а от меня что требуется?
  - Ты зайдешь в спальню через пять-семь минут после меня, увидишь на столе своё письмо, которое ты забыл отправить, дойдёшь с ним до наружной двери и оттуда попросишь у Джейка разрешения сбегать до совятни. Разрешит он или не разрешит - дверь ты должен открыть. Письмо должно быть настоящим, напиши его заранее, всё равно что и кому, хоть записку Грейнджер.
  Тед, прищурясь и склонив голову набок, запоминал мои слова:
  - Приготовить письмо, а через пять минут после того, как ты отпросишься спать, сделать вид, что забыл его отправить. Понятно.
  Я открыл свой сундучок и извлек оттуда плащ-невидимку.
  - Смотри, - и надел на себя плащ. Тед присвистнул.
  - Это секрет, откуда у тебя такое? - не выдержал он, хотя обычно не задавал лишних вопросов.
  - Никогда не поверишь - Дамблдор на Рождество подарил.
  Нотт поверил. Он уже знал, что если бы это было секретом, я так бы и сказал.
  - Письмо требуется для того, чтобы ты незаметно открыл мне обе двери и выпустил меня в коридор, - сказал я, снимая плащ. - После собрания меня скорее всего никто не хватится, но ты всё-таки займи Джейка разговором, чтобы в случае чего вмешаться. Если Джейк захочет проверить, как я там, скажи, что посмотришь сам. Загляни в спальню и скажи ему, что всё в порядке, я сплю. Если что, отвлекай его, сколько потребуется. Остальных тоже.
  Тед усмехнулся и покачал головой.
  - Ты, смотрю, продумал всё до мелочей...
  - Еще не всё. Может получиться так, что мадам Помфри не захочет выпустить пациента из лап и оставит меня в больничке. Я постараюсь выкрутиться, но на всякий случай... Завтра, перед тем как идти к ней, я положу этот плащ вот сюда, в твою тумбочку. Если она отпустит меня, здесь я его и возьму, но если оставит в больничке до утра, постарайся вернуться с ужина пораньше, обвяжись этим плащом под мантией, вот так, и навести меня в больничке. Вот теперь уж точно до мелочей.
  - Ясно, сделаю.
  В воскресенье всё прошло как по маслу. Я выглядел нездоровым, но не настолько, чтобы за меня опасаться. Тед, выпуская меня в плаще, держался так естественно, что если бы я не знал, ничего не заподозрил бы. С письмом его, кстати, не выпустили.
  Я успел на место с запасом и остановился у стены неподалёку от своего маячка. Как я и предполагал, это был Дамблдор, и явился он в обычное время, где-то чуть позже десяти вечера. Выждав три-четыре минуты - достаточное время для того, чтобы он огляделся и убедился, что поблизости никого нет - я пошёл вслед за ним.
  Когда я пробрался в комнату, директор стоял наклонившись над человеком на кровати и вглядывался в его лицо. Пока он был занят, я тихонько прокрался направо до соседнего угла и замер там. Минуты две Дамблдор рассматривал лежащего, затем ладонью поправил его волосы...ещё... провёл по щеке... Я в недоумении наблюдал.
  - Том... мой мальчик... мой гениальный мальчик... - прошептал директор.
  Это его родственник?
  Движения директорской ладони становились всё ласковее, в них проступало что-то нечистое. Я смотрел как завороженный. Ладонь Дамблдора гладила уже не щеку лежащего, а шею... распустила завязки робы у горла и проникла внутрь... Дыхание директора становилось всё тяжелее.
  Вдруг он выпрямился и достал палочку, направил её на безучастное тело:
  - Империо! Круцио!
  Тело на кровати забилось в судорогах, из его горла раздались вопли и болезненные стоны. Я оцепенел.
  Впервые в жизни я узнал, как это волосы становятся дыбом. Не уверен, что я остался совершенно беззвучным, но директор уже ничего не замечал. Он откинул серую робу узника, задрал свою мантию и развернул его к себе. О том, что происходило дальше, я лучше промолчу, хотя видел всё до мельчайших подробностей, не смея шевельнуть даже глазами.
  Через несколько минут, показавшихся мне вечностью, Дамблдор отпустил бьющееся в судорогах тело и отменил Круцио. Он снова вгляделся в страдальчески искажённое лицо и погладил лежащего по щеке.
  - Спи, любимый...
  Директор ушёл, а я еще долго приходил в себя. Слишком потрясло меня увиденное. Уходя, я уничтожил следилки, сообразив наконец, какому риску я подвергался. Есть тайны, которые нельзя знать и оставаться в живых.
  Через полчаса после отбоя я вернулся в общежитие. Рулон с моими робами, изображавший спящего меня под одеялом, оставался нетронутым, лёгкая иллюзия, которой я добавил свёртку похожести, тоже была на месте. Значит, обошлось.
  Нотт не спал, он дожидался меня и заметил саму собой открывшуюся дверь. Я скинул плащ и убрал в сундучок, разобрал свёрток на постели и распихал вещи по местам. Тед валялся одетый на кровати, положив ногу на ногу, и молча наблюдал, как я шарахаюсь по комнате. Наконец я сел на свою кровать и посмотрел на него. Невозмутимость Теда как рукой сняло.
  - Гарри? На тебе лица нет! - сказал он, садясь напротив. - Честно, я удивлялся тому, что ты собираешься как на войну - но теперь готов думать, что так оно и было. Ты хоть победил?
  - Не проиграл.
  Я выдохнул из лёгких воздух и стал растирать лицо руками.
  - У тебя есть что сказать мне? - спросил Тед.
  - Не попадайся под легилименцию.
  - И всё?
  - От того, что ты знаешь сейчас, сдохну только я. От того, что я знаю сейчас, сдохнем мы оба.
  - Всё так... опасно?
  - Если не соблюдать осторожность, то да. Что кому говорить, тебе известно - у меня вчера болела голова, но завтра мне станет лучше. Я сделал всё, чтобы ни у кого не возникало никаких вопросов, потому что если копнут...
  - Ты даже лекарство выпил, - Тед кивнул на стол, где стоял полупустой пузырёк от мадам Помфри.
  - Да. Когда-нибудь я смогу рассказать тебе побольше, но не сейчас. Слишком многое от этого зависит.
  - Понимаю... Уснуть сможешь?
  - Нет. Но ты спи, мне надо кое о чём поразмыслить.
  Тед улёгся спать, и вскоре я услышал его тихое сонное посапывание. К этому времени я успокоился настолько, что ко мне вернулась способность рассуждать, хотя мои рассуждения никак не могли отвлечься от картины, которая всё еще стояла у меня перед глазами.
  Если это было моё прежнее тело, то у нас с Дамблдором были непростые отношения до того, как мою душу разнесло оттуда по закоулочкам. Но какими бы наши отношения ни были, я никогда добровольно не согласился бы на такое. Разве что под Империо...
  Под Империо... как с этим узником...
  С Круцио понятно - в возрасте директора с живым бревном может ничего и не получиться. Непонятно другое, зачем Дамблдор накладывал на это тело Империо. Зачем пустой телесной оболочке Империо, если она и так не способна сопротивляться? Разве что по привычке...
  Нет, не нужно замудряться, эдак я далеко зайду. Да и что это может прояснить? К Мерлину домыслы, у меня появился реальный факт, что узника зовут Том - а что я-прежний тоже учился здесь, я и раньше знал. Распространённое имя, уже сейчас мне известны четыре Тома, которые учатся в Хогвартсе. Но всё равно это больше, чем ничего.