Глупая Девочка

Пролог.

В ночной темноте комнате ярким пятном светился экран телефона с открытой на нем фотографией парня-подростка, серьезно смотрящего в камеру. Рядом с ним можно было заметить второго парня, его друга, но фотография была приближена таким образом, что от друга было видно только ухо, волосы и часть плеча.

— Что же в тебе особенного? — давясь слезами, спросила девушка, что рассматривала фотографию. Её тёмные волосы неаккуратной, но все же красивой копной лежали на голове и длинными прядями обрамляли лицо. — Что же в тебе такого особенного?

По щекам сбегали горячие потоки слёз, и от них блестели покрасневшие щеки. Девушка прижала руку ко рту, чтобы подавить рыдание, и большим пальцем второй провела над самым лицом парня, не касаясь кожей экрана. Этот парень был любовью всей её жизни, она знала это, несмотря на то, что ей было всего лишь восемнадцать.

За дверью послышались шаги, и девушка замерла, чтобы не привлекать к себе внимания. Но ручка двери все же провернулась, и в щель между ней и косяком заглянула другая, более взрослая девушка, чем-то непохожая на ту, что застыла, не шевелясь, на кровати и боялась совершить хоть какое-то движение. Она была темноволосой, с округлым лицом и карими глазами, густыми тёмными бровями и длинными черными ресницами, а вторая, так не вовремя заглянувшая, обладала длинными русыми волосами, зелёными глазами, лицом идеальной овальной формы, аккуратными светлыми бровями и густыми светлыми ресницами. Две девушки не были похожи с первого взгляда, но в их движениях и общем облике все же сквозило что-то общее, что-то, что объединяло их. Возможно, это говорила кровь, одна на двоих.

— Ты в порядке? — тревожно спросила взрослая, приближаясь к кровати, и аккуратно села на матрас рядом с сестрой. Та молчала, продолжая зажимать рот рукой, а слезы все также стекали из глаз на щёки. струились на шею и уходили дальше под ночную рубашку. — Кристина?

— П-почему? — Кристина повернулась к сестре, дрожа и вздрагивая всем телом. — Почему он такой? Он ведь обычный, Адель, обычный! Он не король красоты, черт возьми, он обычный, каких много! — Она затряслась и упала лицом в подушку.

Адель с встревоженным выражением на лице наклонилась к сестре и обняла её, прижавшись щекой к её спине. Ей было так жалко свою малышку-сестру, но что она могла сделать? На её памяти выпускные ещё никого не веселили. Кристина рыдала, почти не сдерживаясь, и все время повторяла один и тот же вопрос.

Адель оставила лёгкий поцелуй на спине Кристины и погладила её. Сегодня утром Кристина появилась на пороге дома после выпускного, слегка пьяненькая и заплаканная, поругалась с братом, которому не понравилось такое состояние сестры, и позвонила Адель. Адель приехала и забрала её к себе. Кристина кричала в истерике, что уедет на Север и навсегда там останется, и стоило больших трудов её успокоить. Парень, в которого она была влюблена, как оказалось, встречался с её подругой, а та точно знала о чувствах Кристины. Остальное Кристина рассказывать отказывалась и сразу начинала плакать втрое сильнее, едва Адель задавала этот вопрос.

Адель всегда надеялась, что, когда Кристина закончит школу, её болезненная любовь закончится, и она сможет жить свободной полной жизнью, но после этого несчастного выпускного оставалось лишь надеяться, что слезы вымоют все чувства и очистят сердце, подготовят его к тому, чтобы любить другого человека в другое время.

Кристина, в отличие от своей сестры, чувствовала, что так просто её чувства не пройдут и никуда не денутся: она любила десять лет и просто не могла разлюбить за срок меньший. От осознания этого в груди что-то вскипело, и она с отчаянным криком швырнула телефон с по-прежнему открытой на нем фотографией в стену. Раздался треск, и в темноте осколки стекла и кусочки пластика разлетались по паркету. Стало легче, но совсем на чуть-чуть. Адель снова погладила сестру по голове и привлекла к себе. Кристина прижалась к её груди, вслушиваясь в сердечный стук, и прерывисто вздохнула. Слезы начали заканчиваться.

— Бетти собирается в Лос-Анджелес, — севшим и слегка хриплым голосом пробормотала Кристина. — А Терри Фишер сказал, что они с ним, Вики Гуд и Эллин Таннер едут поступать куда-то в Вашингтоне.

— И... Что это значит? — осторожно спросила Адель.

— Что мне никуда не нужно уезжать. Я остаюсь.

Кристина начала успокаиваться, и из голоса её исчезли дрожь и надломленность тех чувств, которые в ней растоптали. Она вытерла двумя руками слезы с лица, заключила в объятия Адель и сделала глубокий вдох, чтобы окончательно успокоиться. Обида и боль не ушли, но она осознала всю их бессмысленность. Чувства вообще казались ей вещью бессмысленной настолько, что уделять им столь пристальное внимание казалось странным.

— Что ты будешь делать?

— Вы, вроде, говорили, что я хорошо пишу? Тогда поступлю на литературный или журналистский, потом пойду работать в издательство. — Кристина опустила голову, и взгляд её упал на длинные-длинные волосы цвета кофейных зёрен с травянисто-зелёными кончиками, которые касались бы бёдер, если бы она стояла, выпрямившись и подняв высоко голову. — И обрежу к черту волосы.