Живые.Мы будем любить всегда

Одна цепочка

Трехуровневая космическая станция казалась притихшей и мрачной. У нее не было официального имени, зато имелось слишком много хозяев. Нижний уровень занимали андроиды системы «Биоплоть», или синтетики, как их принято было называть. Синтетики выглядели в точности как люди, даже мыслили и поступали почти как люди. Новейшие технологии, уникальные технологии, превратившие роботов чуть ли не в новую человеческую расу.
Второй уровень был заблокирован и хранил множество старых, покрытых пылью и кровью секретов. А верхний, оснащенный современнейшими производственными цехами, обжили подростки: на Третьем уровне станции обитали выжившие сыновья и дочери пиратов.
Вопросов было много, и почти все ответы знал искусственный интеллект станции, носивший человеческое имя Питер. Он помнил все, что произошло на каждом уровне, но не торопился открывать свои секреты. Новейшие технологии изменили и его мышление, он оказался роботом, способным эволюционировать. Питер развивался, и его мышление стало нестандартным и непривычным.
Питер думал так, словно он был человеком.
Только вот человеческого в облике этого андроида осталось очень мало, одна голова — симпатичная башка голубоглазого мальчишки. Тело же напоминало паучье, со множеством прытких лап и обтекаемым туловищем.
Эмма вспомнила привычку Питера подолгу рассуждать о чем-то и его огромное желание что-то создавать и улыбнулась. Она впервые столкнулась с роботом, который умел ценить прекрасное и жалел об утраченном человечестве. Правда, его заумные рассуждения временами вгоняли в ступор. Особенно когда Питер принимался рассуждать о том, как люди безнадежно испорчены.
И кто только придумал программы для Питера?
А может, синтетики давным-давно пишут программное обеспечение сами для себя и оно слишком далеко продвинулось вперед?
С Питером оказалось непросто, но именно он помог проникнуть на Второй уровень. Тот самый, где люди однажды попытались восстать. Восстание станций, произошедшее несколько лет назад, потерпело поражение. Но сами станции остались!
Они лишь ждали подходящего момента. Ждали, когда появятся потомки тех, кто когда-то их строил и налаживал. Потомки, которые попытаются вернуть себе свободу и обуздать обнаглевших роботов.
Эмма пока слишком мало знала об истории восстания. Но в одном она была уверена: станция, на которой они сейчас находятся, может сослужить отличную службу. Надо только понять, как ею воспользоваться.
Наверняка Самели-Ник в этом разберется, ведь он несколько лет провел на межгалактической миротворческой службе. И пусть он с другой планеты, но ему не все равно, кому достанется Земля. Он готов помочь, и он уже помогает.
— Значит, это центр связи Третьей станции, — медленно проговорила Эмма.
Провела ладонью по краю ближайшего монитора, темного и молчаливого, крутанула удобное кресло с высокой спинкой. Холодная темнота за окном поблескивала крошечными сияющими точками множества звезд, но все равно казалась пустой и огромной.
Мрачный космос сурово и безжалостно давил на прочное стекло серверной рубки. Где-то там шел бой, где-то маневрировал крейсер «Дракон», отражающий нападения роботов. Новая война людей с роботами началась…
— Когда-то здесь произошло восстание станций. Мы его не застали, нас в те времена не было на орбите вашей планеты. Но мы о нем слышали. Говорят, оно было очень хорошо подготовлено, но что-то пошло не так. Что-то нарушилось. Возможно, это было предательство.
Ник какое-то время постоял у окна, окидывая взглядом встроенные в стол молчаливые мониторы и пустые белые кресла, потом повернул одно из кресел ногой и уселся, положив ладони на гладкую поверхность. Смуглые пальцы уверенно прикоснулись к едва различимому дисплею, включавшему мониторы. Несколько быстрых движений, и по поблескивающим поверхностям пробежали яркие огоньки. Система заработала.
Ник поднял глаза, и Эмма подумала, что чернота его радужки совсем непохожа на мрачный космос за окном. Глаза у друга были теплыми, влажными и внимательными. Как будто Ник умел понимать и чувствовать все, что понимала и чувствовала сама Эмма.
В такие моменты она думала, что гораздо младше Ника. Самой себе казалась вчерашней школьницей, которой едва-едва сравнялось пятнадцать лет, незнакомой со взрослой опасной жизнью.
Хотя на самом деле это было далеко не так. Ник ненамного старше. Если исключить из подсчета то, что на его планете время может течь немного по-другому, если просто взять количество прожитых им этих самых планетных оборотов, то Нику всего семнадцать лет, и он младше Федора.
— Что будем делать? — спросила Эмма, устраиваясь в соседнем кресле.
— Проверим системы. Убедимся, что они не повреждены. Тут наверняка хранится информация, надо ее прочесть. Найти и прочесть.
— Грустная, наверное, информация. История гибели жителей станции.
— Да, я думаю, что здесь мы можем узнать, что случилось. Хотя все это знает интеллект станции Питер, он наверняка нам расскажет.
Питер много чего знал, конечно, но предпочитал не выдавать свои секреты. Его действия невозможно было предсказать, и логика его была загадочной. Временами действительно казалось, что Питер — человек.
— Питер хитрый. Он не так прост, как кажется, — заметила Эмма, наблюдая, как загораются голографические заставки, появляются значки файлов и программ.
— Да, хитрый робот. Они научились делать хитрых роботов. Э-во-лю-ция, — по слогам проговорил Ник. — Это опасно. Теперь мы не можем знать, чего ожидать от роботов.
— Выключить бы их всех. Всю Землю…
— И что дальше? — Ник не отрывал взора от появившейся голограммы, но Эмма знала, что он внимательно слушает.
— Будем жить на своей планете, — слегка смутилась она.
— Будете воевать на своей планете, как раньше. Убивать друг друга.
— Людей осталось так мало, что на войну не хватит сил.
— Даже если останется всего два человека на всю планету, эти двое могут поссориться и убить друг друга. Надо придумать что-то, что может изменить человечество. А до той поры пусть планету отстраивают синтетики. Они не погубят ее, наоборот, сделают хорошей и красивой.
Это были какие-то новые рассуждения. Раньше Ник так не говорил. Даже его речь немного улучшилась: сгладился акцент, и слова зазвучали более четко. Или это только кажется?
Эмма поморщилась и довольно резко ответила:
— Синтетиков станет слишком много, и мы потом не сможем забрать Землю себе.
— А она вам нужна? — последовал еще один неожиданный вопрос.
— Да ну тебя! Еще скажи, что люди не заслужили права жить на своей планете и им нужен искусственный разум, чтобы их направлять. Ты говоришь прямо как роботы.
Возмущенная Эмма гневно уставилась на Ника. Но тот не смутился. Кивнул и наконец улыбнулся. Блеснули белые зубы, мелькнули быстрые искры в глазах. Как у него так получалось — в один миг скинуть сосредоточенность и стать веселым и спокойным?
— Надо быть уверенной в себе. Надо точно знать, что ты сама не станешь никого убивать просто так. Надо знать, что ты сама будешь соблюдать законы. Закон вам дадут энкью, они умеют создавать правила. А вы будете их соблюдать, чтобы ваша планета осталась целой.
Длинная череда наставлений заставила Эмму поморщиться. И что это на Ника нашло?
— Мы будем подчиняться вашим небесным людям, что ли?
— Да, если они помогут вам спасти планету, то они будут всем управлять.
— И чем это будет отличаться от управления синтетиков?
— Энкью никого не убивают.
— Они создали вирус! Они превратили моих родителей в зверей! — Эмма вскочила и сердито прошлась по отсеку.
Подошвы ее ботинок громко стучали по полу, по блестящему белому полу, покрытому металлопластиковой плиткой. Ее растрепанные волосы лезли в лицо, а клокотавшая внутри ярость заставляла говорить и говорить. И Эмма не сдерживала возмущения:
— Это нечестно, что опять кто-то желает нами управлять! И кто-то снова будет за нас все решать! То Сенат решал, могут ли люди иметь детей и могут ли они создавать семьи. Где людям жить и чем им заниматься! А теперь будут решать какие-то небесные люди? Да никогда! Мы сами за себя все решим!
— Мне нравится, что ты настроена на борьбу. Это правильно. Никто вам не отдаст планету просто так, вам придется доказать, что вы можете на ней жить.
— Мы можем любить друг друга! — Эмма вдруг остановилась и посмотрела на Ника. — Да, мы можем любить друг друга. Мы можем снова жить семьями, снова заботиться о детях, стать такими, какими были раньше. И тогда каждый будет дорожить своей семьей, и ему не захочется убивать других. Вот как мы сделаем!
— Ты говоришь про нас с тобой? Думаешь, у нас получится? — Ник прищурился и поднял брови.
Эмма догадалась, что он веселится, и сердито пнула ножку его кресла.
— Это не про тебя! Это вообще, понимаешь? Семья и родные люди — вот что нам надо. Ты не понимаешь, потому что у тебя все это есть! А у нас не было никогда! — Она задумалась и добавила: — И еще, мы дадим детям хорошее образование. У нас получится. Дети будут образованными, и им не захочется никого убивать.
— Само по себе образование никого не спасает. Именно образованные люди Земли создали роботов, которые убивают. И лазерные пушки тоже придумали образованные люди.
Эмма вздохнула. Доводы Ника были убедительными, но и сдаваться она не собиралась.
— Все равно. Не только энкью будут нами управлять. Мы должны сами принимать решения и сами участвовать в разработке законов, чтобы наши права не были нарушены.
— Давай сначала разберемся с нападением синтетиков на станцию, — решил Ник и вывел на экран голограммы позывные. — Давай проверим, уцелели ли Первая и Третья станции. Вдруг кто-то откликнется.
— Вдруг кто-то остался на Земле, — кивнула Эмма. — Где-то там должны быть Федор и Таис. Это двое с нашей станции, они полетели на планету и остались там. Мы так и не узнали, где они находятся, не успели. Это наши друзья.
— Откуда вы знаете, что они достигли планеты целыми и невредимыми? — поинтересовался Ник, забивая пароль.
— Они один раз вышли на связь. Сказали, что находятся на острове мусора. Они назвали его Мусоркой.
— Это остров Саб, место, где когда-то была Первая станция.
— Что ты знаешь об этом острове? — быстро спросила Эмма. — Там можно выжить?
— Почти ничего не знаю. Там находятся космодромы боевых крейсеров, оттуда начинается большинство атак синтетиков. Опасное место.
— Если бы знать, что Таис и Федька выжили. Они были не одни, с ними был еще какой-то человек.
— Значит, они попали к людям, — задумчиво проговорил Ник. — Хорошо бы узнать, кто сейчас обитает на Сабе. У нас нет доступа к планете, совсем нет. Мы почти ничего не знаем. Мы думаем, что людей практически не осталось.
— Но люди наверняка есть на орбите, на станциях.
В это время сработали программы, и позывные отправились по межпространственной связи. Третья станция ожила и заявила о себе.
Эмма поудобнее устроилась в кресле, вздохнула и тихо-тихо пожелала, чтобы ответили Федор и Таис. Вдруг случится чудо, вдруг они объявятся, как тогда, на Моаге. Как было бы здорово услышать их голоса! Как она соскучилась по ребятам! По всем ребятам. И по Кольке-Колючему тоже…
— Сигнал принят, отвечают, — тихо проговорил Ник. — Это Вторая станция, та, что на острове. Она активна, она включилась в диалог. Сейчас выведем изображение на экран. Может, там не роботы, а люди.
Голограмма приняла форму светлого серебристого куба, чуть позже проступили контуры человека. Знакомый овал, серые глаза, улыбчивые губы. Эмма подскочила, удивленная и обрадованная!
Перед ними появилось изображение Федора, четкое, правильное и настолько реальное, что захотелось протянуть руку и похлопать его по плечу.
— Третья станция! Есть кто на связи? — сердито проговорил Федор.
На виске у него темнела свежая царапина, лицо оказалось загорелым чуть ли не до черноты. Загорелым и похудевшим, и от этого Эмме подумалось, что ее друг стал еще взрослее. Уже не вытянувшийся подросток, но молодой мужчина с теплыми серыми глазами, насупленными бровями и пристальным взглядом, в котором угадывалась привычка преодолевать трудности и уверенность в своих действиях.
Федор чем-то напоминал Ника. Тот тоже всегда был уверен в себе.
— Федька! Ты меня видишь? — заорала Эмма.
— Святые семуки! Это ты, что ли, Эмма? Как ты оказалась на Третьей станции?