Марион. Мне всегда 13.

Противоречивые эмоции

«Иди вешайся»

В год после твоей смерти нас с твоим отцом захлестнуло торнадо противоречивых эмоций. Мы были уверены, что ты стала жертвой так называемой школьной травли – постоянной агрессии и насилия. Мы точно знали, что предупреждали директора о неблагополучной атмосфере, царящей в классе, и что просили его перевести тебя в другой класс. И мы знали, что после недавней смены директора этой проблемой никто не занимался.

Мы столкнулись с абсолютно незаинтересованной администрацией, безразличными учителями и иногда враждебными родителями. Письмо, о содержании которого они могли только догадываться, пугало их. Наши жалобы не были встречены ими благожелательно. Наши вопросы о том, что случилось в колледже, их беспокоили: «Почему вы хотите знать?»

К счастью, полицейские были очень сознательными и внимательными к нам. Чего не скажешь о суде, который, на первый взгляд, нисколько не интересовался той драмой, что привела тебя к самоубийству. Проводимое прокуратурой расследование ограничилось лишь ленивым допросом. Мы узнали об этом только пять месяцев спустя, когда прокурор вызвал нас к себе в начале лета, в июле 2013-го, после статьи в «Фигаро» и репортажа по третьему каналу.

Он принял нас и полчаса говорил, что в твоем деле нет ничего важного. «Прошло уже пять месяцев», – добавил он, имея в виду, что время – деньги. Очень любезно он подводил нас к мысли, что история, конечно, очень грустная, но ничего сделать нельзя. В заключение он сказал, что максимум, что можно сделать – привлечь директора колледжа к дисциплинарной ответственности. Как будто это задача суда – привлекать к дисциплинарной ответственности. Как будто они имели какое-то влияние на администрацию. Он просто попытался отвертеться от нас.

Несмотря на то что 13 ноября 2013 года наш адвокат месье Давид Пере решил, что мы должны подать жалобу против Х, предъявить гражданский иск по причине жестокости, смертельных угроз, подстрекательства к суициду, невольного убийства, неоказания помощи. Теперь же мы поняли, что прокурор стремится замять твою историю, Марион, как если бы ты не потрудилась написать письмо, объяснить своей жест. Как если бы ничего не произошло. Твоя смерть значила для них не больше чем листик, упавший с дерева. Просто трагическая случайность.

Мы протестовали: «Вы сосредоточили все внимание на жертве, но не на участниках травли!» Но он не захотел искать дальше. Я допытывалась, проводил ли он еще один допрос среди учеников, проверял ли их мобильные телефоны, поднимал смс-архивы... Никто ничего не делал.