Пепельное Небо

Письма из прошлого

Библиотека его встретила как ординарного посетителя. Однако, улыбку
белокурой библиотекарши убрала недовольную гримасу с его лица. Он
подошёл, поздоровался, и уловил молекулы цветочного аромата,
которым хотел заменить весь воздух, окружавший его. И тут ему
вспомнилась та зловонная пыль шахты, от чего он немного сжмурился.
Библиотекарша спросила нежным голоском:
-Вы к Профессору, не так ли?
-Я? Хах, что-то я задумался...Да, я к Профессору. Можете меня
проводить, а то я, хах, пути не знаю. Пусть я тогда и сам к нему пришел,
но это случилось абсолютно случайно,хах.
-Хи,-хихикнула она, закрыв пухлые губы утонченной ручкой,-Идёмте.
Надеюсь, вас не надо будет провожать до дома?
Снова Шахтёра окружили туловища книжных солдат. Однако, для него
они не казались грозными. Он представлял их как объект длительного
исследования. Закинув голову слишком высоко, дабы посмотреть на
какую-то красно-золотую книжку на самой дальней полке, он обронил
каску. Библиотекарша подпрыгнула от звонкого и неожиданного звука
упавшей каски. Увидев это, Шахтёр с усмешкой произнёс:
-Что же вы? Неужели, хах, не привыкли к громким звукам? У вас в
библиотеке, хах, всегда гробовая тишина?
-Ну...,-начала она, застеснявшись своего испуга,-ну,да. Просто тут особо
не пошумишь, читая книги. Разве что, можно опрокинуть один шкаф, что
случилось год назад, но делать этого я не советую. Однако, на вашей работе, наверняка, погромче, чем у нас?
-О, что вы. Наша тишина убивающая. Моя бригада не работает,
например, на отчисте пород. Мы глубоко под землей копаем, не издавая
ни звука. У вас тут есть хотя бы шелест книг, а у нас только, хах, шум
кипящего адского котла.
-Я бы там, наверное, с ума сошла. Эти узкие тоннели, пыль и, как вы
говорите, убивающая тишина. Бррр.
Они шли медленно, разговаривая, и поэтому их путь затянулся. Когда же
пред ними возвысилась фигура Профессора, стоящего на лестнице и
перелистывавшего какую-то ветхую книжку, они попрощались. Однако,
библиотекарша перед уходом спросила: «Может, чаю?». На что получила
отрицательный ответ.
Спустившись с лестницы, Профессор радостно пожал руку Шахтёру и
спросил, начав почти шёпотом: «
- «Я озарён — я жду твоих шагов...» Сударь, почему раньше не пришли?
Я думал встретить вас пораньше. Уже третий день готов вам про находку
рассказать.
- Эх, работы много. Быстро, хах, тоннель не прокопаешь. Тем более сил
хватало после работы только на чтение. Подождите, что за находка?
-Заинтересованы? Так, сначала послушайте, как я её получил.
Оба сели на стулья и Профессор начал.
-Видите ли, здесь, кроме бесконечно старый и новосшитых книг есть
также всякие бумаги всяких людей. Возможно, их прихватили случайно,
но факт их существования есть факт. Так вот, обычно эти прихваченные
бумаги бесполезны. Это чаще всего газеты, журналы, детские
рисунки(есть довольно любопытные и вызывающие странные чувства,
но оставим всё это людям другой сферы), и тому подобное. Однако, мне
попались записки одного мыслителя. Хотя, это простой человек, не поэт,
писатель или какой-либо общественный деятель, но хранится он в одном
пепле с ними,-Профессор странно усмехнулся и продолжил,-Так вот,
хоть он и не выдающиеся личность, но получить записки из прошлого не
от историка или писателя вдвойне необычно. И сейчас я готов вам её
показать и прочитать в слух.
Завсегдатай библиотеки достал потрёпанную тетрадку и открыл её на
одной из страниц. Немного прищурившись, он начал читать.
«Давеча одна особа спросила меня, куда я пойду после «экзамена
жизни» - школы, и, возможно, армии. Тогда я так и не смог дать
достойный ответ, и удовлетворился незнанием. Однако, мысли, как
обычно, смогли собраться только после нашей беседы. Мысли эти
различны, противоречивы, правдивы и лживы, что затрудняло получение
окончательного результата. Но всё же кое-какая идея сформировалась.
Так вот, выбор будущей профессии и спектра деятельности и
интересов, одним словом судьбы, представляется мне неким железнодорожным вокзалом. Детство, отрочество — всего лишь
очередь, в которой мы стоим, узнавая от рядом стоящих людей и из
листовок о возможных поездках. Стоя в очереди, мы сами не знаем,
понравится нам ли этот рейс. А ведь мы покупаем билеты в один конец.
Может, те пейзажи за окном, ожидающие нас, нам совсем и не
понравятся. Может, когда прорычит последний гудок паровоза, мы с
кислой и недовольной гримасой выйдем на конечной остановке. Да,
конечно, некоторые могут и узнать практически всё о будущем рейсе и с
улыбкой ждать своей очереди, но и тут всё не так просто.
Однако же, вернёмся к очереди. Так вот, когда очередь подходит, и
мы становимся перед кассиром с бейджиком, на котором написано
«Жизнь Будущее Судьбович», смотря прямо ему в глазу, как будто
выжидая чего-то, и держим губы сомкнутыми до последнего момента,
когда нам всё же придется взять билет в один конец. Выбрав рейс, мы
получаем билет от молчаливого кассира и садимся на поезд. «Всё, пути
назад нет» - возникает устрашающая мысль в голове, и мы прижимаемся
к стеклам, дабы увидеть первые пейзажи, переделывая их в
представления о будущих заоконных картинах.
Каково же моё решения и каков мой ответ на вопрос кассира
«куда»? Я молчу, просто молчу и ухожу, вежливо отклонясь, дабы не
вызвать его гнева. Выхожу из этого готического вокзала под
недоумевающие взгляды очередестояльцев и пассажиров, садящихся на
свои рейсы. Я выхожу, беру повозку с кучером, удивленным нежданному
клиенту. Эта повозка везёт меня не вдоль рельс, а зигзагами, косыми,
кривыми линиями в отношении этих самых рельс. Почему я так
неразумно поступил,? Для меня это как раз разумное, в большей
степени желанное действие. Ведь когда человек едет на одном рейсе, в
один конец, он будет смотреть лишь на те пейзажи, которые обвивают
этот рейс. Возможно, эти картины ему наскучат или не понравятся, но
путь уже выбран. Я же буду ехать, держась то одного пути, то другого,
как будет моей душе угодно. Да, скорее всего моя дорога будет
длительна, утомительна, будет вести к краху или суме, но в тоже время
она будет выбрана мной, и не один раз, как на каком-то экзамене, а
зависимости от моих идей, желаний, мыслей.
Лучше умереть в повозке, вспоминая тысячи разных мест, путей,
картин, закатов, городов и людей, чем сгинуть в поезде, помня только то,
что было показано на экране окна.»
-Хах...любопытно,-начал после длительного слушания Шахтёр,-
любопытно, но чувствуется здесь какая-то наивность. Будто пылкий
парень, лет 16, встал перед орудиями всего мира и начал произносить
свою ехидную, сатирическую речь, хотя даже почти не знает тех, кто
стоит за стволами.
-Да-да, сударь, вы очень метко подметили. Я готов окрестить это
юношеским максимализмом. Повозку выбирают не так уж и мало людей. По крайней мере, в те времена. Ведь, поэты вряд ли пишут в поезде. А
их в те времена было немало.-усмехнулся в конце Профессора.
-Хах, верно подмечено. Однако, разве эти самые «повозки» не опасны
для общества? Есть же целая система железных дорог! Зачем нарушать
правила, подставляя под опасность всё, что так долго строилось? Зачем
идти против всего? Нельзя, что ли, жить в гармонии, по правилам, по
закону...
-И под контролем, сударь. «Организации, инстанции и лица Мне
объявили явную войну»...Да-да, тут основная мысль в свободе. И
человек, не тянущийся к свободе — не человек, а шестерёнка. Если в
тюрьме установлен идеальный порядок — это не значит, что надо
спокойно сидеть за просто так. Свобода, сударь, свобода. Она не ставит
под опасность заключенных. Она скидывает тюремщиков, которые
представляют истинную опасность. Конечно, стоит потом провести
лекцию о свободе, а то за пару предложений невозможно всё
разъяснить.
-Свобода...-в голове рабочего всплыл тот красный офицер с потеющим
лбом. Он смотрел на него и повторял «Ты хочешь из-за своего
свободомыслия и развязности привести всех нас к гибели?». Снова и
снова, вытирая огромные, скользящие по горячему, вздувшемуся лбу
капли пота.
-Эй, сударь, что вы?-спросил спустя минуту Профессор, тряся за плечо
Шахтёра,-не уж то задумались?
-Хах...похоже, немного задумался...Вспомнился мне один образ из
прошлого...-ответил задумавшийся, как-то наигранно смеясь. Было
видно, что вспомнил он что-то волнительное.
-Гм. Воспоминания...Знаете, прошло есть отражение становления нас
сегодняшних. Если мы понимаем, что мы сегодняшние какие-то не
правильные, плохие, то хотим, естественно, это изменить. Но для того,
чтобы изменить нас сегодняшних, надо изменить, записать новое
прошлое. И для этого нет определенных дат или рамок. Каждый шаг,
сделанный на изменение нас, остается в прошлом, т.е меняет его. И так
надо шагать до тех пор, пока мы не изменим нас настоящих.-он встал и
направился к выходу из «комнаты»,-Вам взять чай, сударь?
-Да...если можно.-ответил рабочий, словно выкрикивая свое желания из
глубин коридоров мыслей.
Оставшись один, Шахтёр взял лежавшую тетрадь. Из неё выпал какой-то
листок. Подняв и осмотрев его, наш герой понял, что это детский
рисунок, изображавший луг одной зелёной линией, солнце желтым
кружком, четырех людей, сделанных из треугольников и овалов. Эти
люди были подписаны как «Мама», «Папа», «Дедушка», «Я». Туловище
«Мамы» было фиолетовым, изображавшие, наверное, платье; с головы
спадали темно-коричневые прямые волосы; губы были представлены
сильно нарисованным красным овалом; глаза были двумя синими, как капельки воды, давно испарившихся из-за огненной бури, точками. Что
же насчет «Папы», то он был одет в черный пиджак с такого же цвета
галстуком, как понял герой, смотрящий на рисунок; волосы его были
короткие и темные, глаза, почему-то, болотно-зелёные. «Дедушка» был
седым и одетым в какой-то зелёный халат и державший чашку то ли с
чаем, то ли с кофе. Но все эти люди были покрыты слоем засохшей,
въевшийся пыли и были смятые. Один из уголком был оторван.
Когда листок был перевёрнут, то на обратной стороне оказался текст с
именем, которое, к несчастью, было оторвано вместе с уголком. Текст,
написанный детский почерком, с ошибками, был таким:
«Мы приехали к дедушке и бабушке на выходные. Мы тут давно не
были. Когда мы приехали, дедушка сидел в кресле и читал газету. Газета
была скучной. Потом он угостил нас тортиком и мы пошли гулять. Мы
зашли в музей. Там очень высокие скелеты. Папа сказал, что это киты.
Потом мы зашли покушать мороженное. Оно было очень вкусным. Мне
купили шоколадное с шоколадной крошкой. Да, я очень люблю шоколад.
Когда мы пришли домой, бабушки ещё не было. Дедушка сказал, что
бабушка уехала на очень-очень долго. Я уже скучаю по бабушке.
Надеюсь, она скоро приедет. Этот рисунок я подарю бабушке, так как у
нас нет штуки для фотографий. Я же выросту, когда она приедет.
Люблю всех-всех. И тебя бабушка. Тво........»
Это письмо из прошлого заставило Шахтёра улыбнуться и пустить слезу
одновременно. «Почему? Почему даже такие невинные создания
обретают покой под сажей? Почему?»-спрашивал он у себя, зная, что не
получит ответа. Тут к растрогавшемуся герою пришел Профессор, неся
поднос с чашками чая.
-Сударь, я положил вам три кубика сахара? Я угадал с выбором?-
спросил он,улыбаясь и ртом и усами.
-Да...-рассеяно ответил Шахтёр.
-Что это у вас?-Профессор аккуратно взял рисунок и осмотрел его.
Прочитав записку из прошлого, он вздохнул и сел на стул,-знаете, эти
посланий меня всегда трогают. Представляешь, что эти вовсе невинные
создания умерли по вине настоящих, земных демонов. Эх... Я, наверное,
отдам этот рисунок одному знакомому. Он коллекционер. Видели бы вы
его выставки! Ах, ей богу, трогательны...
-Могу ли я взять её себе,-неожиданно спросил рабочий,-Просто...просто
я хочу его взять.
-Да, берите. Эти рисунки всё равно никому, кроме коллекционеров, не
нужны. Хотя, историческая ценность в них тоже присутствует. Знаете что,
хватит грустить,-сказал Профессор, передав рисунок,-есть у меня здесь
кое-что ещё,-тут он посмотрел на часы,-но покажу и расскажу об этом
позже. Библиотека закрывается. Собрав всё нужное в портфель, а не нужное разложив по полкам,
Профессор вместе с Шахтёром пошли к выходу. Выйдя, они
попрощались, и завсегдатай библиотеки пошёл домой. Но рабочий
дождался, пока библиотекарша закроет двери библиотеки.
-О, вы тут! Я думала, что вы уже ушли.-удивившись ответила она.
-Я...Как видите, не ушёл. А вы сейчас домой?
-Да...Хотите проводить, что ли?
-Почему бы и нет. Тем более, тут опасно ночью.
-Хи, с чего вы взяли? У нас повышенная безопасность. Даже слишком,
можно сказать.
-Хах, ну это да. Просто в старых романах это было оправданием для...-
замялся он.
-Для чего?-игриво спросила она.
-Для...для какого-то там деяния. Уже не помню...
Пройдя немного по коридору, Шахтёр достал и показал тот рисунок.
-Что это?-поинтересовалась она, осмотрев бумажку,-рисунок? Похоже
старый. Знаете, довольно...странно смотреть на все эти вещи из
прошлого. Прям...необычное ощущение.
-Да...Этот листок нашёл Профессор среди хлама.
-Ну, этот мужчина способен всегда найти что-то стоящее в беспорядке,-
сказала она мечтательно,-а он вам подарил его, да?
-Да, подарил. Не знаю, зачем мне он, но почему-то хочется хранить у
себя подобные вещи.
-Ага. Я как раз собираюсь на следующей неделе на выставке купить что-
нибудь.
-На выставке?-в голове Шахтёра появились кое-какие мысли,-Может, я
тоже туда пойду.
-Значит, там потом и увидимся. Кстати, вот и моя квартира.
Герои попрощались и отправились по домам.
Наш рабочий шел, держа в носу ароматы цветов, смотря то на бетонный пол, то на рисунок, мня его в
руках...