Лифт

  — Второй уровень. Отдел Магического правопорядка, — оповестил женский монотонный голос, и двери лифта с привычным лязгом открылись. Поспешно выхожу, на ходу поправляя пиджак и успокаивая нервы, — как же я не люблю эти чертовы лифты, вечно меня в них мутит. То ли дело перемещение через камин. Но в этот раз пришлось "путешествовать" в лифте, увы. Киваю в знак приветствия знакомому аврору и направляюсь дальше в свой кабинет. Да, кто бы мог подумать, что я, Драко Люциус Малфой, с черной меткой на руке, пусть и потускневшей после падения Темного Лорда, буду работать аврором. Однако я здесь уже какой год. Многие предполагали, что мы, Малфои, после финальной битвы спрячемся, как крысы, сбежав с затонувшего корабля, ан нет. А, быть может, для некоторых это было даже предсказуемым? Но да, таким способом — отлавливая оставшихся пожирателей и других преступников — я заглаживаю свою вину перед всем магическим миром. Или даже перед собой... В свое время я натворил дел немалых. Столько грешков — жуть!

Остановившись перед самыми дверьми, я расстегиваю пару верхних пуговиц на черной рубашке — галстук я принципиально не ношу — и резво вхожу в кабинет. Как ожидаемо — ты уже здесь, несмотря на такую рань, сидишь, немного ссутулившись над свитком пергамента и вяло царапаешь пером. Неброская, но удобная одежда — никаких излишеств, аккуратно убранные назад волосы, водопадом спускающиеся по спине к самой талии, легкий, еле приметный макияж и пара аккуратных сережек, в тон твоим волосам. Эти сережки подарил я тебе на прошлое Рождество. Со школы ты не слишком-то изменилась — все та же Грейнджер, но за столько лет работы вместе ты стала... родной. А я-то поначалу проклинал тот день, когда Кингсли Брустверу, нашему нынешнему Министру магии, пришла гениальная идея объединить всех авроров в напарники.

— Ну, как прошел вчерашний вечер? — нагло улыбаясь, даже не поздоровавшись, с порога начинаю я, стремительно входя в кабинет, снимая пиджак и аккуратно вешая его на спинку своего стула. Судя по твоему настрою — не очень. На это ты лишь закатываешь глаза к потолку. Да, я такой! Я наглый, бестактный и вечно лезущий в твои дела. Но ты-то уже к этому привыкла. В этом весь я, ведь все, что касается тебя, с недавних пор меня очень заботит. Нет, это произошло не внезапно, не как снег на голову, это произошло постепенно. Поначалу мы и вовсе на дух друг друга не переносили, все так же ругались, как и в школе, каждый раз так и норовясь запустить друг в друга чем потяжелее. Потом и вовсе пытались друг друга игнорировать, но без толку — это лишь затрудняло работу, из-за чего, порой, не все выходило по плану. На наши просьбы переменить решение у Кингсли был лишь один ответ — все решено. И нам пришлось... Пришлось учиться быть командой. И как же это было нелегко. Я все еще с содроганием вспоминаю, как ты своими коготками разодрала мне все лицо. Довел. Ну и скотина же я был. Был. Всякое было, однако спустя время нам это удалось — мы стали эффективной командой. Перестав сопротивляться, мы стали открываться и изучать друг друга, как новую интересную книгу. А по прошествии времени я обнаружил, что ты — самая ценная книга из всех мне известных. Ты прекрасный человек, и я полюбил в тебе все. Твои длинные вьющиеся и такие непокорные волосы, которые ты каждый раз грозишься остричь, а я тебя от этого отговариваю. Твой взгляд, такой серьезный, почти всегда сосредоточенный, а порой веселый, радостный, с задорными искринками. Я полюбил твой голос, твой смех, жесты, мимику, походку, все... И даже ту милую родинку на твоей спине, которую я видел лишь единожды. Ты совершенна! И вот только совсем недавно, разобравшись в себе, я окончательно понял, чего именно я хочу — тебя! Но ты-то пока не в курсе. Ох, как коварно... Правда, вот какая напасть: ты упорно не хочешь замечать во мне никого, кроме как напарника. Остается только одно, ведь ты не оставляешь мне выбора, милая.

— Не очень, — вздыхаешь ты, понимая, что без ответа я не отвяжусь. — Найджел то и делал, что болтал о нововведенных законах, об обеспечении магического правопорядка, — пробормотала ты, продолжая вяло выводить строки пером.
Я не сдержал усмешку:

— Молодец этот Найджел! — как мы с ним и договаривались. — А разве тебе это не интересно? — приподняв бровь, интересуюсь я.

— Интересно. Но не на первом же свидании! Но это еще не все! Он вел себя глупо, вечно сокращал мое имя, через каждые пять минут бегал в туалет, — рассказываешь ты, загибая пальцы. Кажется, тебя понесло. — Два раза поругался с официантом и напоследок испортил мне платье, — восклицаешь ты, будучи в полном разочаровании от вчерашнего вечера. Еле сдерживаюсь, чтобы не прыснуть со смеху... М-да, Найджел постарался на славу! Не переживай, милая, думаю, осталось еще совсем немного — и ты, наигравшись в свидания, все же поймешь, на кого тебе стоит обратить свое внимание.

— Ох, какая же переборчивая твоя утонченная душенька, — картинно произношу я, приложив тыльную сторону ладони ко лбу и закатывая глаза. Периодически подтрунивать над тобой — мое любимое занятие. Но я ведь так, любя. Видя этот жест, ты чуть не расхохоталась. Я расплываюсь в еще большей ухмылке, но вместо того, чтобы засмеяться, ты запустила в меня вмиг сжатым клочком бумаги. Инстинктивно уворачиваюсь, и клочок бумаги, ударившись о стену, падает под мой стол. Отменная реакция, выработанная годами опасной профессии.

— Эй, ты чего? — несмотря на мой возмущенный тон, я весел. Вся эта ситуация меня забавляет. Я заглядываю под стол в поисках снаряда: — Это что? Наш с тобой отчет? — интересуюсь, выглядывая из-под стола.

— Да. Должен был им быть, — бормочешь ты, беря в руки новый чистый пергамент.

— Ай-яй-яй, какое расточительство, — качаю головой. — Так что? Найджел оказался совсем уж плох? — моей наглости нет предела, знаю.

— Ох... — ты обреченно опустила голову на стол. Думаешь, я отстану? Не-е-ет. Мне нужны все подробности, абсолютно. Меня до ужаса интересует все, что касается тебя и твоих похождений. Коварно крадучись, подхожу к твоему столу.

— Молчание — знак согласия, — раздается почти над самой твоей головой. Я, словно опасный зверь, как хищник на охоте, выжидаю и подкрадываюсь к своей добыче. — Кстати, я ведь говорил тебе, что он тебе не подойдет? — произношу полуутвердительно-полувопросительно. В этом-то я был уверен — они все тебе не подходят.

— Ты обо всех, с кем я ходила на свидания, так говоришь, — неожиданно восклицаешь ты, поднимая голову и поворачиваясь ко мне.

— Разве? — мои брови в удивлении взметнулись вверх. Неужели я это говорю так часто? — Ну да ладно. Я ведь был прав! — снова продолжаю я гнуть свое. — Вот вспомни Джастина из Отдела Тайн — мудила еще тот! Как ты только согласилась с ним пойти?!

— Он вполне милый парень, — вступаешься ты, а я, отвернувшись к зачарованному окну, скриплю зубами.

— А еще он — тупой качок, который корчит из себя мачо. Кстати, весьма безуспешно, — кидаю, оглядываясь на тебя через плечо, а ты улыбаешься, не сдерживая эмоций. Джастин — жалкая пародия на меня. Знала бы ты, моя дорогая, сколько мне пришлось приложить усилий, дабы спровадить его подальше от тебя. Впрочем, не его одного. Я вздергиваю подбородок вверх и смотрю на зачарованное небо, но вместо него перед глазами проносятся все те парни, с которыми ты ходила на свидания или с которыми хотя бы раз флиртовала. Мои ладони сжимаются в кулаки, выдержка на исходе. Еще немного — и моя ревность достигнет апогея, вырвется наружу, а, прорвавшись через плотину самоконтроля, обрушится на тебя неожиданным, несокрушимым потоком, пугая мощью моих чувств. Мерлин, дай мне сил! Нужно как можно скорее и осторожно подвести тебя к необходимому решению. Ты же видишь, милая моя Гермиона, что все те парни, с которыми ты была, тебе не пара, не ровня. Ну же, пойми — я твой идеал! — А вспомнить Дерека из отдела игр и спорта?

— И что? — ты вновь нахмурилась, пытаясь вспомнить.

— Что? Разве он не пытался тебя насильно затащить на метлу? — напоминаю я и вновь сжимаю кулаки до побелевших костяшек пальцев. За тот инцидент ублюдок получил сполна.

— Эм... А тебе не кажется, что моих кавалеров и подробности моих свиданий ты знаешь даже лучше, чем я? — интересуешься ты, подозрительно сощурив глаза. Черт, прокол. Подловила. Один-ноль в твою пользу.

— Не кажется, — нагло отвечаю я. — Ты ведь мне во всей красе рассказала о том случае, проклиная его такими ругательствами, что даже повторять стыдно, — бесстыже вру, надеясь, что ты не станешь лезть в закрома своей памяти в поисках воспоминаний о том разговоре. Подробности я узнал, к его несчастью, у самого виновника. Ты снова хмуришь брови, буравя меня недоверчивым взглядом, но в итоге, кажется, проглатываешь мою маленькую ложь. Прости, дорогая.

— А что мы все обо мне да обо мне? Как насчет тебя? — неожиданно произносишь ты, ставя меня в ступор.

— А что — насчет меня?

— Какие у тебя продвижения на любовном фронте? Неужто никак подходящую аристократку не найдешь? Как дела с Бланш из отдела связей? — интересуешься ты, а я хаотично пытаюсь вспомнить, кто же она такая и что у нас с ней было. А, вспомнил!

— У нее рот не закрывается, — твои глаза округлились от удивления. — Треплется без остановки, — ты киваешь, но видимо не собираешься отступать.

— А та длинноногая блондинка Кейт? — помню. Милая была, но...

— Дура-дурой.

— Сьюзи из Отдела Тайн?

— Чуть не помер от скуки, — вру я. Хоть девочка и была довольно хороша, но она не та, что мила сердцу.

— Эм... Одри из международных связей? Она очень хорошенькая, — вновь интересуешься ты, а я еле сдерживаюсь, дабы не зарычать, — сдались мне эти расфуфыренные глупые курицы, мне нужна ты!

— Ты ее без косметики не видела... — бормочу я, и ты звонко хохочешь, радуя мой слух. Хотя... Я и сам не видел, что скрывается под тем слоем штукатурки, иначе и не скажешь. И слава Мерлину!

Дверь кабинета резко распахнулась, и до нас долетели поспешные слова:

— Драко, я все выполнил! Гермиона разоч... — Найджел, а это был именно он, застыл на месте, — ...арована, — завершил он, с ужасом видя, что в кабинете нахожусь не только я. Упс... Найджел, какой же ты тупица! — Привет, Гермиона, — невнятно бормочет он, топчась у дверей.

— Привет, — твои глаза опасливо сузились. — Чем я разочарована? — интересуешься ты таким тоном, что по спине пробегает холодок. Ты поднимаешься и направляешься к застывшему от ужаса Найджелу, словно тигрица. — Говори! — спустя несколько секунд молчания требовательно разносится по кабинету.

— С-свидание... Наше свидание, — еле слышный ответ. Идиот! Нет чтобы соврать, а он взял да и выложил все. Не ожидал я такого поворота событий.

— И ты испортил наше свидание по указке Драко, верно? — вновь интересуешься ты, подойдя чуть ли не вплотную к Найджелу. Отойди от него, отойди, это слишком близко! Из последних сил сдерживаюсь, чтобы не ринуться к тебе и не оттащить тебя подальше от этого придурка. Но вместо этого лишь тихо скриплю зубами.

— Д-да, — подтверждает Найджел, и мне ох как сильно хочется его сейчас придушить собственными руками. Сдал. Сдал, сволочь, со всеми потрохами!

— Драко? — ты поворачиваешься ко мне и смотришь так, что это не предвещает ничего хорошего. Ой-ей, что сейчас будет? Вся злость на идиота Найджела улетучивается, сознание заполняет непонятная паника. Ты медленно, но уверенно направляешься ко мне и, признаюсь честно, сейчас ты выглядишь поистине устрашающе. — Так значит, это ты во всем виноват?

— И ты поверила этому идиоту? — пытаюсь выкрутиться, хотя тут и ежу понятно, что тут уже фините ля комедия. Голос на последнем слове стал неестественно высоким, окончательно меня выдавая.

— Ах ты ж коварный змей! — чуть ли не взвизгиваешь ты, хватая со своего стола, кажется, очередной наш недописанный отчет и бросаешь его в меня. Я уклоняюсь, и бумага пролетает мимо. — Ах ты ж подлая скотина! — вновь визжишь ты, хватая находящиеся на столе разнообразные предметы и по-очереди, со всей силы, швыряя в мою сторону.

— Ай, Гермиона, ай! Я не... — пытаюсь укрыться, но это не так-то просто — ты не отступаешь. Хватаю со стола папку и стараюсь укрыться ею, спешу спрятаться за свой стол, но и это не помогает. Черт возьми, ты разозлилась не на шутку!

— Слизеринец! Ты испортил мне свидание! И что ты этим хочешь добиться?! — не унимаешься ты, хватая вазу и прицеливаясь.

— А-а! Гермиона, милая, поставь вазу на место, — прошу, пятясь к выходу. — Ну, подумаешь, несколько испорченных свиданий, — пытаюсь я что-то лопотать, но, кажется, сделал только хуже. На твоем лице отразилось сначала удивление, потом — понимание и напоследок — ярость. Ох, черт! Сболтнул лишнего. — Я тебе все объясню! — поспешно выкрикиваю я.

— Уж ты мне объяснишь! — вспыхиваешь ты с еще большей силой и запускаешь вазу, но, к счастью, я успеваю увернуться. Ударившись о стену, некогда шикарная ваза градом осколков осыпается на пол.

— Уймись, женщина! — кричу я в панике, но понимаю, уж ты-то так легко не успокоишься. Ох уж этот темперамент.

— А как же! Сволочь! — и в мою сторону уже летит увесистая книга. Мне ничего не остается, как наперегонки с шокированным Найджелом вывалиться из кабинета в коридор. Книга вылетела следом. — Куда пошел?!

— О, боги, да она же истеричка! — воскликнул Найджел, в то время как мы, как угорелые, несемся по коридору от разъяренной Гермионы. Сзади слышатся самые разнообразные ругательства в мою сторону.

— Посмотрел бы я на тебя, если бы все твои свидания за последний год были бы такими же, как вчера! — пояснил я, и Найджел шокировано округляет глаза. — Теперь-то ты понимаешь, почему она зла настолько?

— Ох, черт! Я сваливаю! — Найджел завернул в соседний коридор и молниеносно ретировался в неизвестном направлении. Передо мной же оказался лишь один путь — лифт. Подлетев к нему, я хаотично стал жать на кнопку вызова. Хрясь! Рядом со мной, о двери лифта, разбилась маленькая статуэтка из нашего кабинета.

— Я тебя убью, Драко! — дверь лифта распахнулась, благо там было пусто, и я поспешил спрятаться в, казалось бы, укрытие, но нет.. Кажется, я заманил себя в ловушку — ты как разъяренная фурия влетела вслед за мной, и двери с привычным лязгом закрылись — ловушка захлопнулась. — Убью! Подлый ублюдок! Наглая скотина! Какого черта ты мне портишь жизнь?! — кричишь ты, будучи по-праву разозленной. Да, я виноват, каюсь! А что еще мне оставалось делать, если ты совершенно не обращаешь на меня внимание? Ответ один — устранять конкурентов. А еще я всячески пытаюсь укрыться от твоих ударов, непрестанно обрушивающихся на меня. — Идиот! Придурок!

— Я же говорил! Они тебе не пара! — пытаюсь перекричать тебя, прикрываясь руками.

— А как же! Разве тебе решать?! — продолжаешь ты наступление, и я, в целях самообороны, ухватив твои руки, прижимаю тебя спиной к стенке лифта. Ты кричишь, вырываешься, пинаешься, и мне ничего не остается, как завести твои руки над головой и навалиться на тебя всем телом. Твоя нога дернулась вверх, пытаясь ударить, но я, успев, перехватываю ее и забрасываю себе на бедро. М-м-м... Какая поза. Ты за своей злостью и криками, кажется, и не замечаешь, в каком пикантном положении мы сейчас находимся. Впервые ты ко мне так близко, и это кружит голову, опьяняет сильнее самых сильнодействующих спиртных напитков. Я вжимаюсь в тебя сильнее — как ты горяча! — и наклоняюсь ближе. Даже в гневе ты прекрасна. Я уже давно перестал слушать все те ругательства, которыми ты меня покрываешь, они проносятся мимо моих ушей, я лишь жадно смотрю на твои губы. Как я давно мечтал коснуться их, попробовать. Сжав сильнее твое бедро, которое я все еще прижимаю к себе, не сдержав своего порыва, своего желания, наклоняюсь к тебе — все равно, хуже уже не будет, — пользуюсь моментом и ловлю твои губы. Легкое касание сменяется более настойчивым, с каждой секундой увеличивая напор. Мой так долго сдерживаемый внутренний зверь с невероятной силой скребется в дверь и не сдерживаемый больше никакими преградами, вырывается наружу. Твои глаза расширены от удивления, ты что-то мычишь мне в рот, но мне уже плевать: мой внутренний зверь на свободе, его не остановить — я лишь сильнее углубляю поцелуй, наслаждаясь вкусом твоих губ. Ответь же мне, молю. И... О, Мерлин! По твоему телу проходит дрожь, и ты, будто откликнувшись на мои мольбы, с не меньшей силой набрасываешься на мои губы. О, святая Моргана! Ты восхитительна, прекрасна! Мы терзаем друг друга в этом пьянящем танце языков и губ, не придавая значения ничему, кроме нас с тобой, не замечая ничего вокруг. Мы останавливаемся лишь тогда, когда становится трудно дышать. Ты открываешь глаза и смотришь на меня так, будто желаешь съесть — во взгляде плещется страсть. Да-а, вот это поцелуй! И я могу подарить тебе большее, намного большее! И ты это понимаешь, ты вся горишь в моих руках.

— Пойдешь со мной на свидание? — произношу я слегка охрипшим низким голосом, ни на миг не отводя от тебя взгляда.

— Пойду, — отвечаешь ты тяжело дыша, и я от счастья готов взлететь далеко ввысь без какой-либо метлы. — Но только попробуй его испортить, — сурово добавляешь ты, сдвинув брови, а на твоих губах все же играет улыбка.

— Ни за что, — улыбаясь, отвечаю я и вновь накрываю твои губы своими. Будь я трижды проклят, если упущу этот шанс! Моя милая Гермиона, ты будешь моей! Лифт едет куда-то вверх, но нам на это всецело плевать.

Мы здесь и сейчас. Возвышаемся на небеса. И это прекрасно.
И... Больше я уже не ненавижу лифты.