Небо

1.

«Hello darkness, my old friend,
Iʼve come to talk with you again,
Because a vision softly creeping,
Left its seeds while I was sleeping,
And the vision that was planted in my brain
Still remains
Within the sound of silence»

Декабрь выдался на неудачу холодным и пасмурным — так, по крайней мере, заявляли недовольные граждане и дяденьки из телевизора. Дождь и снег падали на землю дуэтом, холодный ветер бил по щекам, оттягивал назад и бросал в лужи, ещё не успевшие даже покрыться ледяной коркой. Солнце почти не выходило из-за туч, а сама небесная лазурь превратилась в серое пятно, туманное серое пятно, но не подходящее ни под один из её пятидесяти оттенков, о которых говорилось во одноименной кни...хотя, ладно, вру, не говорилось там о таком, даже если и смотреть на само название. Ведь жизнь — тоже не особо сладка, не смотря на всю красоту и изящность этого слова.

Но задавать самому себе столь насущные вопросы, психиатр не хотел.Эта проклятая погода и так сказывалась на нём — работать не успевает, с женой поссорился, настроение хоть вешайся, а смешные картинки из пабликов в ВКонтаке уже не смешат. Скучно жить без какой-то искры — какой именно, Док не знал. Может, на удивление притихший и немного прибитый, будто только что осознал, что его заколдовал на вечно одиночество бомж из подворотни, парень, сидящий сейчас, как всегда, на кушетке, и есть эта самая искра? Почему такие мысли лезли, и лезли настойчиво, он не знал, но сейчас, именно сейчас и в этот момент, Псих казался таким маленьким и хрупким, как фарфоровая статуэтка маленькой принцессы, и его нужно оберегать, иначе разобьётся, как стекло. Но его ли принцессы эта самая зеленоглазая статуэтка? Так, нет, о чём он вообще думает, они же просто, если так это можно назвать, «друзья».

Но столь тихий и прискорбно молчавший невротик заставлял Доктора волноваться — он никогда не видел его в таком состоянии. Он не кричал, как обычно, на весь кабинет о том, что его бесит, или не говорил какую-то философию, что поймут только они и наедине, даже не смотрел на самого доктора. Псих просто глядел на серый пейзаж вымирающей природы за окном, молчал, и подавал лишь слабые признаки жизни: тяжко и прерывисто дышал, изредка, когда тусклый свет лампы под потолком, что освещала почти весь кабинет, уже давил на зрение, моргал.Но молчал, как партизан на допросе, будто бы Дока здесь и не было, да и сам парень уже чуть ли не весь сеанс сидит не тут, на кожаной и слегка холодной кушетке, а где-то в вакууме, если не в космосе.И никто, ни мышь в углу, ни часы, ни ветер, что завывал под окном какой уж день, не хотели прерывать эту тишину. Будто всё вымерло. Только они вдвоём в большом кабинете, да что в кабинете, казалось, что они одни во всём мире и вот-вот, минута на секунду, они должны что-то сказать друг другу, но как назло, ни звука, лишь их горячее и мучительно странное сердцебиение.