Книга первая.
Серия "Семейные тайны".
Спуская курок она и не задумывалась о том, что всё может быть по-другому. Выросшая в семье охотников, на древних легендах и сказаниях, она безоговорочно выполняет свой долг. Она не отступает назад, даже в самых...
К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
—Бой без правил господа,—он слегка пожимает плечами, будто это для него просто очередное развлечение. Хотя, по сути так и есть. Ему всегда нравилось наблюдать за мучениями остальных. Он впитывал чужую боль, как губка, словно это было единственной его пищей.
—Я не буду этого делать!—настойчиво говорю я, подходя к стеклу. Он не отрывает от меня взгляд, слегка прищурившись, пытается отыскать во мне рычаги воздействия, ему всегда удавалось манипулировать мной.
— Я тебя и не заставляю, — снова пожимает плечами и ставит стакан с виски на маленьком столике. Удивляюсь, но терпеливо ожидаю его дальнейших действий, его фантазия вряд ли выдала что-то обычное. Издевательства он всегда превращал в собственное искусство.
—Видишь эту штуковину?—он крутит в руках маленький пульт, который скорее похож на пульт от аудио системы в машине, но чувствую эта маленькая хреновина принесёт нам совсем не весёлые песни.
—Когда я нажму на эту кнопку, механизм запуститься и Айрис окажется в плотную прижата к стене,—поясняет он и затем нажимает маленькую красную кнопку. Где-то за стеной слышится приглушённый, но не менее противный, скрежет метала. Шестерёнки привели в действие и цепь Айрис постепенно стаёт короче. Девушка пытается противостоять механизму, но серебряные оковы слишком ослабили её. Она падает на пол, выпуская когти и пытаясь зацепиться за что нибудь в итоге оставляя за собой царапины на бетонном полу.
—Затем, мой помощник введёт в вену Айрис одну нашу сыроватку и вуаля, она не сможет контролировать агрессию. Либо ты её, либо она тебя,—прищурившись говорит он.
—Я разорву тебя в клочья. Слышишь меня?! Я отправлю тебя в ад, ублюдок!—выкрикиваю я, пытаясь вырваться из цепей. Ладони обжигает от соприкосновения серебра, а на запьястьях раны только становятся глубже. Боль уходит на второй план, ведь ненависть затмевает всё остальное. Я даже не чувствую, как прорезаются когти и клыки, вместо привычной боли ощущается лишь лёгкое покалывание. В отражении стекла на меня смотрит моя же волчица, с налитыми кровью глазами и острыми белыми клыками.
