Олимпийское благословение

Глава 1

Сведения из магловской Энциклопедии Кирилла и Мефодия: «ОЛИМП, наиболее высокий горный массив в Греции (2917 м). Национальный парк. В греческой мифологии Олимп — священная гора, место пребывания богов во главе с Зевсом. Олимп — также собрание, сонм олимпийских богов.»

***
Афродита сидела на траве возле весело звенящего колокольчиками ручейка. Рядом с ней сидела Музы лирической поэзии Эвтерпа, которая наигрывала на лире нежную мелодию, а Эрос, помощник и всегдашний спутник богини любви и красоты, плескался в воде с зеленоволосыми русалками.
- Скучно, - сказала Афродита. – Эрос, как развлечемся?
- Как обычно, - откликнулся бог любви. – Соединим два человеческих сердца в пару.
- Это слишком просто, - сморщила лицо Афродита.
- Ну почему же, - Эрос вылез на берег, отряхиваясь от воды. – Давай соединим сердца двух волшебников. Я как раз знаю таких. У него погиб брат-близнец, а она несчастлива в отношениях со своим молодым человеком.
- Предлагаешь соединить их сердца?
- Здесь особой сложности нет – Мойра еще до их рождения соединила нити их судьбы. Но если они сами будут идти к воссоединению друг с другом, то это произойдет только к старости. Мы могли бы им помочь, подтолкнуть…
- Ты уверен, что сможешь сделать это без своих стрел?
- Уверен. Истинной любви не требуются золотые стрелы. 
- Но ее нынешний парень – это родной брат того, кто предназначен ей Мойрой.
- Уверен, проблем не будет.
- Посмотрим, - улыбнулась Афродита. – Если сможешь, не используя никаких своих штучек, то дерзай. И пусть Эвтерпа тебе поможет.
- Я с радостью, прекрасная богиня, - поклонилась Муза, на секунду прервав свою игру.
- Вот и чудесно. А я послежу за вами с Олимпа.

***
Со времен Войны Джордж Уизли очень изменился. Впрочем, было бы странно, если б он остался прежним. Смерть Фреда изменила всю большую семью Уизли, но, против ожидания, не объединила, а Джордж так вообще отдалился от других.
Сидя за обеденным столом, методично зачерпывая ложкой и отправляя в рот французский луковый суп, который приготовила Флер, приехавшая на уикенд, Гермиона украдкой разглядывала Джорджа, которого не видела почти два года. Без сомнения, в отдалении Джорджа от семьи виновата была сама Молли со своей материнской опекой - чрезмерной, как считала Гермиона. Конечно, Молли - мать, и Гермиона ни в коей мере не судила ее (похоронить своего ребенка - брр...), но со стороны было видно, что последнее, что хотел бы видеть Джордж, заходя в «Нору», это воспаленные от слез глаза матери, ее взгляд, полный тоски и муки, да и ее излишнюю суетливость вокруг него. Молли, конечно же, поступала так, исходя из лучших побуждений, но эффект от ее поступков достигался обратный. Это было все равно, что не давать ране зажить, думала Гермиона, не раз прежде наблюдавшая за Молли и Джорджем; полная сострадания к парню, Гермиона неоднократно просила Рона мягко поговорить с матерью об ее отношении к Джорджу, но Рон отмахивался, утверждая, что это бесполезно. Да и не умел он так говорить, а сама девушка на это так и не решилась, понимая, что миссис Уизли вряд ли услышит ее. И вот результат - Джордж растворился в стенах своего магазина шуток и приколов, появляясь в «Норе» только по праздникам - на Рождество, Пасху да родительские дни рождения. Появляясь лишь для того, чтобы поздравить, чмокнуть в щечку женскую половину Уизли, и снова исчезнуть.
Этот уикенд был посвящен Гарри и Джинни (потому-то Джордж и приехал), которые объявили сразу несколько новостей. Первая и самая главная была о том, что с этого дня молодые люди считались официально помолвленными, а свадьба состоится первого августа. Гермиона была очень рада за них, потому что Гарри заслужил счастье, и Джинни Уизли, она не сомневалась, сделает их брак прочным, счастливым, таким, что Гарри никогда не пожалеет о своем выборе. Поэтому она, хотя и ожидавшая этого известия, все же, как и все женщины, присутствующие на обеде, прослезилась, обняла Гарри и Джинни, желая всего-всего-всего… 
Вторая новость была тоже замечательная - Гарри был таким трогательно-милым, когда Джинни с гордостью сообщила всем: 
- Поздравьте Гарри. С понедельника он числится в штате аврората помощником руководителя отряда быстрого реагирования.
Все были искренне рады за Гарри, мечты которого, похоже, стали воплощаться в реальность, и только лицо Молли Уизли слегка побледнело, да и Рон, заметила Гермиона (и надеялась, что только она и заметила), скрипнул зубами. Девушке очень это не понравилось, но прямой вопрос «что не так с назначением Гарри» она решила оставить на потом, когда они останутся наедине.
Третья новость была связана с Джинни.
- В общем, - немного смущаясь, но с явной гордостью произнесла девушка, - меня зачислили в «Холихедские Гарпии». 
Этого не знал даже Гарри. Он просиял и от души поздравил невесту, допытываясь: «Почему ты мне ничего не сказала?». Джордж сказал, что подарит сестре метлу последней модели, Билл и Флер сказали, что обязательно придут на первый матч, Перси заговорил с мистером Уизли о последнем матче «Холихедских Гарпий». Миссис Уизли сказала, что Джинни не стоило бы посвящать свою жизнь спорту, особенно, в то время, когда она собирается создавать семью, рожать детей. Джинни попросила ее не быть пессимисткой, а верить в силы и возможности своих детей. Поздравление от Рона было самым кратким, и когда Гермиона ацуслышала его сухое: «Поздравляю», она догадалась – Рон завидует. Завидует Гарри, который получил такую должность, хотя они вместе учились эти два года в Школе Авроров, конечно же, по мнению Рона, исключительно из-за его громкого имени, а не заслуг перед миром. Завидовал Джинни, которая уже через год после окончания Хогвартса получила место в «Гарпиях». А вот он, Рон… что он?
Гермиона глубоко вздохнула. Эта черта в Роне ей не нравилась больше всего. Неужели это, как говорили раньше близнецы, на самом деле «синдром младшего брата»?
Она не успела додумать мысль, потому что услышала, как Перси говорит мистеру Уизли о том, что слышал в Министерстве – Гермиона отказалась от места в отделе обеспечения магического правопорядка. Она тут же заволновалась – ведь она никому еще не говорила, что приняла другое предложение о работе, а Рон… с ним нужно было поговорить об этом отдельно, чтобы снова не возникло непонимание, особенно, на фоне их и так напряженных отношений.
Рон тоже услышал слова Перси и вопросительно посмотрел на подругу.
- Ты не говорила мне, что отказалась от работы в Министерстве.
- Я не успела, - ответила Гермиона, не желая сейчас вдаваться в подробности.
- Не успела? – в глазах парня появился недобрый блеск – гнев? Обида? – Мы здесь с пятницы – когда же ты собиралась мне сказать об этом?
- Собиралась сегодня вечером, - Гермиона улыбнулась, но нервничая, потому что меньше всего на свете она хотела ссоры с Роном, да и присутствующие уже начали обращать внимание на них, так как Рон, не замечая этого, начал повышать тон. – Рон, - попросила она его, - поговорим потом, ладно? 
- А почему не сейчас? – завелся парень. 
- Хорошо, - сдалась девушка. – Давай только выйдем. 
Он все же не стал скандалить, и они вместе, извинившись перед остальными, вышли из-за стола – тем более что обед подходил к концу.
Вышли на открытую веранду. Рон сел на ступеньки, скрестив руки на груди, всем своим видом показывая недовольство и злость. А Гермиона облокотилась поясницей о перила.
Они молчали, и это молчание было таким напряженным, что девушка никак не могла начать нелегкий разговор. С Роном всегда так было… С ним было тяжелее, чем с любым другим человеком (или не человеком). С тех пор, как они открыто признались в чувствах друг к другу, отношения между ними стали сложнее. А в последнее время…
- НУ? 
Грубость ее жениха удручала. Она понимала, что он не в духе. Время для этого разговора получилось самым неудачным, не так девушка представляла себе эту беседу. Она не хотела сообщать ему о своих намерениях сейчас, когда он был в таком дурном настроении. Но деваться было некуда.
Гермиона вздохнула, собираясь мыслями.
- Да, я отказалась от работы в Министерстве. Со мной связалась профессор МакГонагал и предложила место преподавателя в Хогвартсе. Я все обдумала и приняла ее предложение.
Пока она говорила – смотрела куда-то поверх головы Рона, но когда заглянула ему в лицо, то вздрогнула. Потому что на лице любимого было написана такая ненависть и такое отвращение, такая злость…
Он взорвался:
- Опять ты за свое! Ты себя слышишь вообще?! ТЫ ОБДУМАЛА, то есть сама, не считаясь с моим мнением, все решила. Тебе наплевать на меня! ТЕБЕ ВСЕГДА ПЛЕВАТЬ НА МЕНЯ! Я для тебя какой-то идиот, я…
- Рон, - перебила она его, - я знала, что ты будешь против, но…
- Тогда ЗАЧЕМ ты приняла это предложение? Как мы будем жить? Или ты забыла, что мы помолвлены?
- Забыла? – Гермиону саму начали душить обида и злость. Она пыталась держать себя в руках, но Рон всегда выводил ее из себя. – Это ты, по-моему, ЗАБЫЛ, что я твоя невеста! За два года мы виделись… по пальцам можно пересчитать сколько раз! Да и писал ты мне раз в три недели! Не говорю уже о другом…
- Я тебя прошу – не начинай! Это здесь совершенно не при чем!
- Как это не при чем?.. Ты упрекаешь меня, а сам…
В общем, они сильно поругались. Настолько сильно, что Гермиона аппарировала в гостиницу в Хогсмиде, не желая оставаться в одном пространстве с Роном. Молли ужасно расстроилась, она и Артур и все остальные накинулись на Рона, засыпая упреками, и уговаривали Гермиону остаться. Но девушке было больно и стыдно за себя и за Рона, и за испорченный уикенд. Как она могла остаться, когда Рон, увидев, что девушка собирает дорожную сумку, со злостью выплюнул: «Ну и катись! Не велика потеря!». Она даже толком не простилась с расстроенным Гарри, который ушел успокоить и поговорить с Роном. 
В общем, аппарировала, а в Хогсмиде шел дождь, было холодно и сумеречно. А на Гермионе были джинсы и футболка с коротким рукавом – ушла в чем была… а на улице только апрель, пусть и конец месяца.
Подавленная и разбитая Гермиона прижалась к мокрой стене какого-то здания и разрыдалась. Что же не так между ними? Отчего после учебы все так изменилось?..
На плечи вдруг мягко легла мантия, окутав тело теплом. Вмиг стало так хорошо… Гермиона подняла заплаканные глаза и увидела Джорджа Уизли. 
Он улыбнулся девушке.
- Пойдем ко мне. Я сделаю тебе чай. Посидим, поговорим… Глядишь - полегчает. 
Гермиона не отказалась. Ей был очень приятен Джордж, к тому же сейчас она была совершенно без сил, да и не хотелось оставаться одной в холодном номере гостиницы.
Он взял ее сумку, а саму девушку – за руку, миг аппарации, и вот они стоят в гостиной его квартиры.
Джордж взмахом палочки разжег в камине огонь, подтянул к камину большое мягкое кресло и усадил туда Гермиону.
- Что ты будешь? Чай? Кофе? Или, может быть, что-нибудь покрепче?..
- Чай, - вздохнула Гермиона.
Он задумчиво смотрел на нее.
- Знаешь, тебе нужно переодеться. Ты вся промокла под дождем.
- Я этого не чувствую, - грустно улыбнулась Гермиона. – Не хочется шевелиться – так уютно в этом кресле.
- Что ж… Высохни!
В одночасье одежда на девушке высохла, хотя и была немного измятой. Но Гермиона благодарно кивнула головой Джорджу.
- Я сейчас.
Он ушел, а она принялась осматриваться. 
По правде говоря, в этом доме Гермиона была раз пять, не больше. Если и встречались с Джорджем, то общались, как правило, в магазине. Гостиная была не большой, но очень уютной: золотисто-зелено-бежевые тона мебели, ковер с длинным толстым ворсом, полукруглый диван и круглый чайный столик в центре, камин и это кресло, в котором она сейчас сидела, и стены, украшенные живыми портретами всего семейства Уизли, но больше всего, конечно, здесь было портретов Фреда… Поглядев на юношеское жизнерадостное лицо, подмигивающее ей с одного из портретов, Гермиона отвернулась. Боль от утраты Фреда все еще была достаточно сильной, и смотреть вот так вот на него… особенно, на фоне собственной личной драмы, было как-то слишком болезненно. Она просто не представляла себе, как Джордж это пережил. Пожалуй, ей стоило поговорить с Джорджем Уизли по душам, он был способен понять ее как никто другой (ну, кроме Гарри, перед чьим мужеством Гермиона до сих пор преклонялась).
Джордж вернулся переодетый в домашнюю одежду – широкие трикотажные штаны серого цвета и белая майка – а позади него парил в воздухе поднос с чайничком и двумя чашками.
Он сел прямо на пол перед камином и Гермионой, с подбадривающей улыбкой и лаской в глазах подал ей чашку с блюдцем. Гермиона приняла ее, отпила глоток, отмечая, что чай – мятный, ее любимый, и глубоко вздохнула, ощущая, как постепенно все внутри успокаивается.
- Спасибо, Джордж. Не стоило, конечно, ради меня бросать семью…
- Успокойся, Гермиона. Рон – полный ублюдок, во-первых. А во-вторых, я и так собирался уходить, и в-третьих, я не мог отпустить тебя одну в таком состоянии. Со мной порывался пойти еще и Гарри, - Джордж усмехнулся, - но я сказал ему, что он сейчас должен вправить мозги своему лучшему другу. Хотя, честно говоря, не знаю – кто кому из них лучший друг.
Гермиона слабо улыбнулась.
- Гарри как всегда. Слава Мерлину, он не пошел за мной. Я бы не смогла потом смотреть Джинни в глаза… И так не знаю, как ей смотреть в глаза – ведь это их помолвка, а мы с Роном все испортили.
- Гермиона, не бери на себя вину другого. Я заметил, что он не особо был в духе с начала обеда. А что касается Джинни… она гораздо умнее Рона, да и вообще – она большая умница и прекрасно все понимает.
Гермиона ощутила, как стало тяжело в груди, и как к горлу стал подыматься комок непрошедшей боли, и часто заморгала глазами. 
- Ну-ну, перестань, - Джордж приподнялся и одной рукой провел по ее щекам, утирая слезы.
Жест был непринужденный и оказался таким приятным, что Гермиона заулыбалась.
- Спасибо, Джордж. Я не имею право на твою доброту.
- Конечно же, имеешь. Ты член моей семьи. И просто хорошая девушка.
- Похоже, это все в прошлом, - произнесла девушка с горечью. – Мы с Роном совершенно отдалились друг от друга. Все не так, как раньше. Я не понимаю, почему. И не знаю – что делать дальше. Да и стоит ли что-то делать – тоже не знаю.
Джордж пожал плечами.
- Просто отпусти ситуацию – пусть все будет, как будет.
Гермиона покачала головой.
- Я так не могу – неопределенность… нет, я должна знать, - она внезапно вспомнила, что сам Джордж после смерти Фреда встречался с девушкой последнего Анжелиной Джонсон. – А ты как? Мы не виделись очень давно, и я совсем ничего не знаю.
Джордж развел руками, улыбаясь.
- Я весь здесь, в этой квартире, в магазине «Всевозможные Вредилки Уизли». Он приносит неплохой доход. Я езжу по стране и открываю филиалы в других городах. Много контрактов с Министерством, что придает моему магазину определенный статус и делает его привлекательным для покупателей особенно. Собираюсь расширяться. Вместо этой квартиры будет второй этаж магазина, а сам собираюсь перебраться в свой собственный дом, в графстве Камбрия.
- Но это же просто глобальные перемены! – воскликнула удивленная Гермиона. – Кто-нибудь из твоей семьи знает обо всем этом?
- Чарли, Билл, - улыбнулся Джордж. – Родители не в курсе. Папе я не говорил из-за матери, а ей – потому что она начнет… в общем, сама понимаешь, как она отреагирует. Скажу потом, когда уже перееду. Перси не знает, потому что он давно уж член нашей семьи формально. По крайней мере, я уверен, ему все равно, где я живу. А Рон… - Джордж пожал плечами. – Ну, Рон не знает… да… Но я собирался пригласить его в помощники с магазином – опять же, когда все будет устроено. У него хорошие бухгалтерские способности, я же в этом деле профан. Вот так-то.
- Ну, а Анжелина? – с нескрываемым любопытством спросила Гермиона. – Я так понимаю, дом – потому что ты собираешься создать с ней семью?
- Нет, - Джордж отрицательно покачал головой. – С ней я расстался давным-давно. 
- Как же так? – расстроилась Гермиона. – Я ничего об этом не знала.
- Нас с ней объединяла смерть Фреда, - Джордж посмотрел на портрет брата и грустно улыбнулся. – Это не самое лучшее, что может объединять двух людей. Любовь… Нет, мы не любили друг друга. Она любила Фреда, и я любил Фреда. Но друг друга мы не любили.
У Гермионы от сострадания сжалось сердце. Она протянула парню руку, и он сжал ее пальчики. Они улыбнулись друг другу. 
- Так это правда, что ты теперь будешь самая строгая преподавательница Хогвартса? – сменил Джордж тему, и Гермиона поддержала ее.
- Да. И почему же сразу «самая строгая»… скорее, требовательная к знаниям.
- Ну-ну, - усмехнулся Джордж. – А что будешь преподавать?
- Во-первых, первый год я буду только стажироваться, - заметила Гермиона. – А преподавать буду Защиту.
- Да ну?! – изумился Джордж. – Ты что, забыла, что эта должность проклята?
- Это только ваши домыслы, - улыбнулась Гермиона. – И если им следовать, логично предположить, что когда Волдеморт умер, проклятие было снято.
- Ясно… - Джордж лукаво улыбнулся. – Тогда мы с тобой должны выпить за твое назначение. Как ты к белому вину относишься?
- Думаю, мы можем себе позволить выпить по бокалу, - поддержала Гермиона.
Пока Джордж ходил за бутылкой (а, точнее, искал на кухне бокалы для вина), Гермиона сидела в кресле, улыбаясь, согретая не только теплом от огня в камине, но и гостеприимством Джорджа Уизли.
Как же он и Рон различаются, хотя между ними совсем небольшая разница в годах. Близницы всегда подтрунивали над младшим братом, а он бесился, а они всегда высмеивали его отрицательные качества. У Рона вообще с чувством юмора как-то не очень. В Школе это не было так заметно, поскольку их учеба шла вперемешку с приключениями, их тройка постоянно была занята.
А теперь Гермиоона вполне понимала, что если бы не самоотверженность и храбрость Гарри, который, когда они учились на первом курсе в Хогвартсе, бросился спасать ее от тролля, то они никогда бы так и не подружились, по крайней мере, с Роном уж точно. Потому что Рон всегда смотрел в рот Гарри Поттеру и мечтал быть хоть толику знаменит так, как его друг, и побежал он воевать с троллем потому, что это могло прославить его, а вовсе не потому, что испугался за однокурсницу. 
Девушка чувствовала, что права в своих догадках. От грустных мыслей ее отвлек вошедший в гостиную Джордж.
- Не скучаешь?
- Нет. Отдыхаю, - улыбнулась Гермиона.
- Здорово. - Джордж ласково ей улыбнулся. 
Он разлил по бокалам вино, и произнес тост:
- За самую молодую и самую лучшую преподавательницу Хогвартса.
- Спасибо... - смутилась от комплимента Гермиона (хотя ей были чрезвычайно приятны слова Джорджа).
...Время летело незаметно. Гермиона совершенно не замечала его течения - так хорошо ей не было очень давно. Она и до этого считала Джорджа отличным парнем, а сейчас он открывался перед ней с другой стороны - оказывается, он неплохой бизнесмен, и еще он надежный друг, и он не из тех, кто будет дурить девушкам голову...
Они немного захмелели. Когда на дне бутылки остались лишь несколько капель, Джордж вдруг заметил на этикетке производителя:
- Гермиона, вино произведено на виноградниках Франции... Ха-ха-ха! - расхохотался вдруг Джордж.
- Что же тут смешного? - не поняла Гермиона. - Отличное французское вино. Мне нравится.
- Да, и мне тоже. Ты посмотри, кто владельцы этих виноградников… Малфои!
Гермиона поперхнулась, а потом пожала плечами.
- Что ж, они делают хорошее вино. 
- Я тоже без претензий.
В середине ночи захотелось петь. К тому времени Гермиона уже сидела на полу рядом с Джорджем, здесь была растелена скатерть, на которой стояла вторая бутылка вина из малфоевского винограда и тарелка с кексами (все, что нашлось на кухне съестного). Джордж рассказал, что год назад увлекся магловской гитарой, пением, Гермиона, конечно же, захотела послушать его игру и голос. Джордж левитировал гитару и провел пальцами по струнам...
Гермиона впала в какой-то транс. Вино полностью расслабило ее, и она больше не думала о ссоре с Роном, да и о самом Роне не думала. Она смотрела на Джорджа, который сидел, по-турецки скрестив ноги, на его профиль, на густые темно-рыжие волосы, ниспадающие на шею и плечи, на тень от длиных ресниц на скулах... Поющий голос Джорджа оказался чуть ниже, чем обычный, он был чистым, но иногда словно срывался... на хрип или шепот... и у Гермионы тогда замирало сердце и перехватывало дыхание - Джордж пел очень красиво и эмоционально: 
- …Нет покоя душе - не найти мне покоя... 
Я с безмолвной мольбой Небеса вопрошаю: 
Что мне делать с тоской... той глубокой тоскою, 
Что мне душу мою терзает?.. 
Он не повышал голос, а напротив понижал, и это было так... душевно… 
- Обыденность дней утомляет молчаньем,
Привычность ночей заставляет молчать.
И в строе пустот по тебе я скучаю,
И во мраке теней продолжаю скучать.
И много занятий меня окружает,
Которые могут собою занять.
А я забываю о них и скучаю,
А, вспомнив, опять продолжаю скучать.
И нету уж сил без тебя оставаться,
А также их нет, чтоб такого желать.
Я буду грустить и в тебе сомневаться,
Но в тот же момент продолжаю скучать.
Пусть все, что я делаю – это не верно.
Но как мне тебя в своем сердце унять?
Ты можешь не верить, что я так безмерно
Скучаю и все продолжаю скучать…
Это слова, конечно же, посвящались Фреду. У Гермионы выступили слезы на глазах, когда она услышала эту песню, когда увидела, как растворились в воздухе последние аккорды, а Джордж сидит, сгорбившись, уставившись в одну точку в пространстве.
- Чьи слова? – все же Гермиона нарушила молчание, понимая, что еще немного и Джордж впадет в глубокую депрессию. 
Он поднял на нее измученные тоской глаза, улыбнулся, и налил себе и Гермионе вина.
- Мои. После смерти Фреда стихи помогали как-то держаться. Иногда я некоторые из них пою – в основном, себе или Ли Джордану, когда встречаюсь с ним.
- Вы до сих пор дружите?
- Я бы сказал, что это единственный мой близкий друг на сегодняшний день.
Джордж спел еще несколько песен, а потом отложил и гитару и внимательно посмотрел на Гермиону, задумавшись о чем-то. Она не нарушала его молчание, только рассеяно улыбалась, поглядывая то на притихшее пламя в камине, то на Джорджа.
- Знаешь, у меня предложение. Мне надо завтра… то есть сегодня смотаться в Грецию, у меня и портал уже имеется на руках до Афин. Так, один контракт. Встреча в семь утра, а сейчас… - он посмотрел на часы, висящие на стене над камином, чей циферблат светился в полумраке комнаты золотисто-дымчатым светом. – О! Уже почти шесть часов утра!
Гермиона сделала круглые глаза.
- Как же быстро пролетело время! – удивилась она.
- Так вот, - продолжал Джордж, мимолетно улыбнувшись удивлению Гермионы, - предлагаю тебе отправиться в Грецию со мной. Один день. Я быстро справлюсь, а потом мы могли бы погулять. Полюбоваться красотами города олимпийских богов. Второй портал у меня на десять вечера.
Это была такая замечательная идея, тем более что Гермиона совершенно ни чем не была занята в понедельник. Нынешний профессор по ЗоТИ болел, и директор МакГонагал просила ее прибыть во вторник. Удачное стечение обстоятельств!
Гермиона с радостью согласилась. Только…
- Я сбегаю домой. Я не могу отправиться в Грецию в таком виде.
Джордж ухмыльнулся. Оценивающие оглядел Гермиону с головы до ног, вызвав у девушки легкое покраснение щек и смущенную улыбку.
- Только туда и обратно. Жду!
…Гермиона снимала квартиру в районе Лондона – Сити. Ей было все равно, что район магловский, здесь ей было удобно и уютно жить. В квартире было темно, поскольку уезжая на выходные в «Нору», Гермиона зашторила окна в доме. Сделав шаг из камина, она взмахом палочки тут же раздвинула шторы и впустила в комнаты серый утренний свет, затем побежала в ванную, чтобы умыться и причесаться, а потом – в свою крохотную гардеробную, ломая голову, чтобы такое одеть – чтоб и удобно было, и по погоде, и красиво.
Честно говоря, она старалась не думать о своих поступках, пресекала свои же попытки размышлять – а правильно ли вообще с ее стороны проводить время с Джорджем, братом Рона? Все мысли, связанные с братьями Уизли, Гермиона тут же прогоняла прочь. В конце концов, они с Джорджем друзья, они сражались на одной стороне, они давно не виделись… «Оправдания, оправдания», - зудело что-то внутри девушки, но она не хотела задумываться, что это и почему вообще где-то внутри у нее появилось такое непонятное сейчас чувство вины.
Выбрала Гермиона рубашку небесного цвета с коротким рукавом и брючный костюм черного цвета. Костюм был модным в этом сезоне, сочетал в себе и деловой стиль и в то же время подходил для отдыха. Она взяла с собой сумку, куда кинула фотоаппарат, приобретенный недавно в Хогсмиде (делавший изображения «живыми»), деньги (магловские в том числе), расческу и носовой платок. 
Она покинула свою квартиру, как только была полностью готова, так и не заметив валяющийся на полу рядом с камином сложенный вдвое белый лист бумаги.
Через минуту она стояла у Джорджа в гостиной.
Парень был одет в брюки черного цвета и джемпер серого цвета. За спиной висел небольшой рюкзачок. Он так хорошо выглядел, что девушка залюбовалась им.
- А вот и ты, - сказал он, улыбаясь, когда Гермиона появилась. – Ну что, в добрый путь?
- Да, - улыбнулась Гермиона, и шагнула навстречу его рукам, которые тут же крепко обняли ее.
Это было необходимо, потому что портал был настроен только на Джорджа, и Гермиона понимала, что чтобы не расщепиться при Переходе, ей нужно сейчас крепко держаться за него. Она обхватила его руками за талию, прижимаясь к молодому человеку всем телом. Сердце девушки быстро-быстро заколотилось, перехватило дыхание… Джордж был выше Гермионы, и она смотрела прямо в его шею, смотрела, как на шее часто-часто пульсирует вена под кожей, и рассудок девушки не хотел понимать, почему он волнуется…
От него приятно пахло.
И было так хорошо ощущать его объятия.
Гермиона вопросительно посмотрела на Джорджа, а он, улыбнувшись ей, взмахнул волшебной палочкой. В его руки сорвалась с каминной полки открытка с видом на Афины, и в ту же секунду все завертелось вокруг них.
Еще через секунду они были в Афинах.