Коты, равнины и балкон

1.

  О том, что произошло что-то непоправимое, Чонгук понимает, когда просыпается на балконе. Хотя понимает он это далеко не сразу, потому что сначала банально боится открыть глаза. Голова болит, по вискам долбит изнутри, и шатен понимает, что пить - это, всё-таки, не его. Когда первый приступ паники и тошноты проходит, Чонгук рискует открыть глаза и вновь пугается, потому что вокруг - темнота. Это не состыковывается со звонким щебетом птиц, с шорохом листвы на деревьях где-то рядом и свежим воздухом со сладковатыми нотками выпечки и вызывает диссонанс в сознании. Он что, потерял зрение?

- Что за...

Ладони, потянувшиеся к лицу, наткнулись на преграду. Что-то твёрдое, покатое и немного пушистое, как будто замша или типа того. Осторожно, словно пальцы могут откусить, Чонгук исследует странную фиговину и понимает, что это «что-то» обладает вытянутыми хреновинами на макушке, а ещё одето на его голову. Паника тут же отступает, просыпается спокойствие и уверенность. 

«Всё хорошо, глаза на месте», - с облегчением думает Чонгук и стягивает с себя непонятное нечто.

Вот только счастье длится недолго, потому что в руках оказывается маска кролика. Огромная такая, как от костюма раздающего листовки в детском парке работника кафе-мороженого или типа того. И маска эта выглядит жутко, действительно жутко. Она старая, покрытие где-то облезло и пошло проплешинами, а ещё глаза кролика потускнели, такие блеклые стали, как у дохлой рыбы. Жуткая маска, в общем. Такую только маньякам-убийцам надевать перед тем, как с топором наперевес врываться в дом какой-нибудь тихой семейки. 

Пролетевшая мимо птица отвлекает от рассматривания ушастой жути, и Чонгук наконец-то осматривается. Внутреннее чутьё не подвело, он действительно на балконе. Он у них, к слову, не застеклённый, набитый всяким хламом и продуваемый всеми ветрами. Удивительно, что Чонгук не вывалился, когда сюда пришёл спать. Вот только почему сюда? И почему в таком виде?

«Тапки-лисички Тэхёна, штаны свои, гавайская рубашка Сокджина, зимний шарф Хосока и маска кролика», - перечисляет про себя Чонгук, ошалело осматривая себя, а после картонку, на которой спал. - «Какого чёрта?».

Поднявшись на ноги и обняв маску кролика на манер плюшевого мишки, Чонгук осторожно перешагнул груду хлама, которая раньше была в огромной картонной коробке, которая превратилась в картонный настил для сна, и открыл дверь, проскальзывая на кухню. Дверь, как назло, громко скрипнула, визгливо так, противно резанув по ушам, отчего барабанные перепонки задребезжали. Тут же по затылку снова ударило изнутри болью, а мир на мгновение распался на пиксели. Скривившись от подкатившей к горлу тошноты, Чонгук решил оставить дверь открытой, чтобы проветрить душное помещение и не травмировать вновь слух, и развернулся, чтобы прошмыгнуть в ванную, но застыл, сталкиваясь с лисьим прищуром.