Цветок ванили

Глава двадцать пятая: Позволь мне увидеть тебя.

Всю ночь Хосок провел в компании своего истинного. Они сидели в машине, пока омега не успокоился, но услышав урчание живота паренька, Хо повез того в круглосуточное кафе, где они покушали и рассказали еще больше друг о друге.

Ким Чонин, так звали омегу, так же как и альфа любит танцевать, поэтому учится на хореографа в Национальном Университете искусств в Сеуле. Также, Чон был удивлен любви омеги к жаренной курочке. Тот с таким аппетитном уплетал мясо, что Хосок задумался: «Сколько еще в него может влезть и как он сохранил такую прекрасную фигуру?»

Сказать, что альфа любовался омегой — значит ничего не сказать. Ему нравился небольшой носик, пухлые губы и эти по-детски невинные глаза, в которых горел огонек. Черные волосы омеги были растрепаны, что придавало ему еще больше шарма.

Пара встретила рассвет в машине, держа друг друга в объятиях. Несмотря на то, что они были знакомы несколько часов, Хосок был уверен, что этот омега сделает его самым счастливым.

Подбросив Чонина до дома и обменявшись с ним номерами, Хосок поехал домой, желая отдохнуть после такого эмоционального дня. Хоть он и нашел своего истинного и тот был прекрасным парнем, на душе Хосока всё равно было неспокойно, а виной тому был Чонгук. Альфа боялся, что его младший брат вновь сделает Тэхену больно, чем окончательно сломает и без того измученного парнишку. Он видел, как Чонгук относился к омегам. Парень пользовался их полными любви сердцами и доверием; относился к ним, как к игрушкам, а когда надоедало возиться с очередным пареньком — выбрасывал его из своей жизни без капли сожаления. Хосок переживал, что до Чонгука так и не дошло, что он разрушил Тэхена и сейчас омеге как никогда нужна забота и ласка.

Припарковав машину и поставив ее на сигнализацию, Хосок направился к многоэтажному дому, в котором находилась их с братом квартира. Поднявшись на седьмой этаж, Хосок тяжело вздохнул, выходя из лифта. В воздухе витал запах течной омеги, и не просто омеги, а Тэхена. Хосок матерится и, быстро открыв дверь, влетает в квартиру.

Запах ванили и карамельного кофе смешались в неповторимом дуэте, чаруя чужое обоняние. Хосок стоит, как вкопанный, пока не слышит на кухне какую-то возню. Он на ватных ногах идет на шум. Чонгук что-то пытался приготовить, но явная усталость от ночных марафонов сказывалась на нем.

- Чонгук, — Хосок тихо окликнул брата и тот повернулся к нему.

Парень злорадно улыбнулся, открывая вид на засосы на своей шее и ключицах.

- Хоби-хен, ты вернулся. Хорошо, что ты не пришел сегодня ночевать. Тэхен оказался таким развратным в постели, он сам вис на мне и просил о большем, так широко раздвигал свои ножки для меня. Думаю, что ты не знаешь какого это, ведь он тебе так и не дал, — Чонгук вплотную подошел к брату, ухмыльнувшись — из нас двоих он выбрал лучшего и отдался ему, — Хосок сжимает руки в кулаки, дыхание горячим паром обжигает самодовольное лицо младшего.

В это время фарфоровый омежка мягко потирал глаза. Парня разбудил громкий стук входной двери. Где-то отдаленно слышались два голоса, которые принадлежали Чонгуку и Хосоку. Тэхен чувствовал себя жутко неудобно перед бывшем парнем и долго терзался в сомнениях — стоит ему выходить или нет. Отсиживаться в комнате он тоже не мог, рано или поздно все равно пришлось бы выйти, и парень принимает решение сделать это незамедлительно. Пригладив волосы у зеркала и нацепив первые попавшиеся под руку вещи, Тэхен выполз из комнаты и пошёл на голоса. Разговор явно был на повышенных тонах и это не на шутку напугало омегу. Подойдя ко входу на кухню, он невольно услышал слова, что заставили его замереть, не веря своим ушам:

- Он выбрал тебя не потому, что ты лучше, а потому, что ты его первая любовь, да и к тому же истинный, не полюби он тебя тогда, сейчас бы он не был с тобой. Тебе же плевать было на него, ты так долго издевался над ним, блять, Чон, да если бы Тэ не сбросил вес, то даже сейчас, когда его запах раскрылся, ты бы не признал его истинным. Я уверен, что ты бы так и продолжил над ним насмехаться.

- Ну да, а нахуя мне жирный омега? Его и трахнуть нельзя нормально, между складками утонешь, так еще и перед людьми стыдно, — Чонгук облизывает сухие губы, не отрывая глаз от брата.

Резкая боль отдала в районе груди. Первые слезы уже подползали к глазам и омега, не желая больше слышать этого омерзительного разговора, рванул со всех ног к входной двери, выбегая на улицу.

- Ну ты и тварь, Чонгук. Он ведь и правда тебя лю... — Хосок не успел договорить, как по всей квартире послышался громкий хлопок входной двери.

Чонгук срывается с места, выкрикивая имя истинного. Хосок рванул за ним. Осознание всей ситуации обрушивается на альф.

- Нет, Тэ, постой! Подожди, Тэхен, блять, остановись! — Чонгук зарывается пальцами в свои волосы. — Это все из-за тебя, я сказал это, чтобы тебя позлить! Ты ведь у нас весь такой правильный, святой, тебя так злит, когда я веду себя, как последний мудак, — Чонгук орет, хватая брата за ворот куртки и трясет его, после чего оседает на пол, бормоча извинения для Тэхена, которые так и не дойдут до омеги, ведь он уже бежал далеко от дома альф.

Тэхен несся, не разбирая дороги, слезы застилали глаза. Неприятное чувство, вызванное течкой, уже не ощущалось так явно, его заглушала вновь образовавшаяся душевная боль.
Он знал, что если бы запах был у него раньше, до его физических изменений, то Чонгук все равно бы не принял его. Но услышав эти слова из уст альфы, и без того искалеченное сердце разбилось на мелкие осколки. Тэхен падал и не раз, разбивая колени об корки льда, но поднимался и бежал вновь, желая спрятаться от собственных чувств.

Омега вбежал в дом, падая на пол у самого порога. Родители выбежали на шум и, увидев своего сына, сразу же бросились к нему. Тэхен обнимает единственных родных людей, крича куда-то в область ключиц папы. Чанель учуял запах альфы на своем ребенке и, издав болезненное рычание, ударил кулаком по стене, сообщая о том, что собственными руками придушит этого сукиного сына.
Бэкхен плакал, ощущая всю боль, что разрывала его сына, он не раз находил в комнате ребенка дневник, в котором он описывал все свои страдания. Он прекрасно знал о том, как истинный сломал Тэхена; о том, как искалечил его и сколько боли принес.

Выпив таблетку успокоительного, омега уснул в объятиях папы. Сны были беспокойными и, даже находясь в объятиях Морфея, по щекам Тэ текли слезы. Отец нервно ходил по комнате, сжимая до боли кулаки. Глаза горели злостью, вена на виске вздулась от перенапряжения и злости. Бэкхен поглаживал сына по голове, пока тот спал.

В дверь позвонили и, аккуратно уложив голову сына на подушку, родители отправились открывать. Не взглянув на экран домофона, альфа распахнул дверь. Чанель со всей силы сжал зубы, ощущая запах его сына на незнакомце.

- Здравствуйте, я могу увидеть Тэхена? — парень тяжело дышал, иногда запинаясь в словах.

- Как тебя зовут? — как можно спокойней произнес Чанель, сжимая ручку двери все сильнее.

- Я Чонгук, Чон Чонгук. Мне очень надо поговорить с ним, — Чон с мольбой смотрит на взрослого альфу, как его резко хватают за грудки.

Чонгук вздрогнул от неожиданности, ощущая, как земля уходит из-под ног, в прямом смысле.

- Теперь слушай сюда, сосунок. Мы растили и воспитывали своего сына не для того, чтобы такой урод, как ты, издевался над ним и его чувствами. Ты и малейшего понятия не имеешь о том, как ему было тяжело, — альфа начинает трепать Чонгука, как какую-то игрушку, срываясь на крик. — ты что о себе возомнил? Думаешь, что можешь пользоваться Тэхеном, каждый раз доводя его до такого состояния? — Чанель откидывает альфу на землю, тяжело дыша. — Убрался отсюда, пока я из тебя всю душу не вытряс. Если еще хоть раз замечу тебя рядом с ним, то ты пожалеешь о том, что вообще на этот свет родился. Я собственными руками оторву тебе голову, предварительно размазав по стене твое смазливое личико, — перед тем, как отец Тэхена захлопнул дверь, до ушей Чонгука донесся плач омеги, его омеги.
Сердце болезненно сжалось, от осознания того, что Тэхен снова проливает слезы из-за него.