Почему мы братья?

«А я ведь люблю...»

Рен получше прячет заморзшие щеки и нос в шарф, складывая руки под грудью, и лишь смотрит на дорогу, тихо выдыхая, когда стал, наконец-то, согреваться. Ричард же молча смотрел вперед, не зная, стоит ли говорить с братом по поводу того, что было недавно. От одних лишь мыслей сердце начинало биться в бешенном ритме, и парню казалось, что он сейчас задохнется от нахлынувших чувств, которые, словно огонь, жгли изнутри, заставляя того неровно дышать.

Только что младший брат самовольно одарил его поцелуем. И если бы это был обычный чмок! Нет, это был настоящий поцелуй, от которого Ричард до сих пор не отошёл, не веря тому, что сделал Рен. Он явно что-то скрывал, и не хотел признавать в себе это.

— Согрелся? — парень сам удивляется своему громкому голосу, который разрезал тишину и заставил брата содрогнуться.

— Да. — коротко кивает Рен, отводя взгляд в сторону мелькавших домов, и пряча уже еле заметные красные щеки за шарфом, желая быстрее оказаться дома.

Оставшуюся дорогу разговор не клеился, и Ричард бросил эту затею, останавливаясь возле своего дома, из окон которого успешно горел забыто-включённый свет, озаряя куски белоснежных сугробов.

Рен выходит из машины и, по традиции, поскальзывается, тяжело вздохнув, а после встаёт, хватая старшего брата за руку, аргументируя это тем, что если падать, то падать вместе, и Ричард сможет смягчить удар. Парень в ответ лишь засмеялся, доходя с младшим до самого дома, куда они успешно зашли.

— Рен, — Ричард снимает с парня шарф, а после расстегивает куртку, — ты можешь объяснить свой поступок?

— Да, мне стоило дослушать...

— Я про другое, — перебил его старший, бросив верхнюю одежду на комод, и пытаясь поймать бегающих взгляд Рена, который никак не хотел смотреть на него.

— Не припомню больше, — Рен развернулся, чтобы уйти, но Ричард поймал его, взяв за подбородок, и приподнял голову. — Это было глупо, я сделал не подумав.

— Я так не думаю, ведь нашёл твои записки, — парень смотрит прямо в глаза брата, который находится в лёгком замешательстве, явно не в силах придумать отмазку.

— Мне сложно... — младший отводит взгляд, тяжело вздохнув. — Это неправильно: любить себе подобного, а мы ещё и братья. Ричард, это неправильно, мои чувства ложные, это пройдёт, — он слабо улыбается, но скорее всего через силу, словно говорил не с братом, а с отцом, который был бы против подобного откровения.