Никифоров любит Париж? \Nikiforov aime Paris?

Какого быть чемпионом?

  Знаете, какого быть чемпионом? Знаете ли вы, сколько длинных, мучительных часов придётся терпеть невыносимую боль? Сколько придётся себя ограничивать, сдерживать, контролировать? Виктор Никифоров знает. Но за всё то время, что он идёт по скользкой дорожке успеха, ни разу не жаловался. Захочешь — значит потерпишь. Если нет, то изволь уйти. Всё просто. Есть лишь несколько вариантов, именно тебе решать, какой выбрать. И Никифоров не сомневался в своём выборе никогда.

Коврик для йоги слегка скользит по паркету арендованной квартиры. Виктор поднял ногу, принимая очередную расслабляющую позу. Следит за дыханием, пока индийская музыка из ноутбука заставляет каждую молекулу антикварной мебели вибрировать в такт. Этот комод, тумбочки и зеркала застали живого Байрона, Гюго. Они пережили французскую революцию, Виктор не сомневался.

Он заканчивает, поднимаясь и выпрямляя тело в натянутую струну. Надевает своё дешёвое, но любимое пальто, которое купил полтора года назад в одном из старых магазинов Нью-Йорка за смешную цену. Выключает музыку, зашнуровывает чёрные кроссовки и спешно покидает опочивальню. Спускаясь по мраморной лестнице, он проверяет наличие кошелька в кармане и телефона.

Открыл массивную дверь, Париж встретил его моросящим дождём и сумерками. Его не смущала такая погода, никого из прохожих не смущала. Везде были гирлянды: город готовился к новогодним праздникам. Виктор знает, что город опустеет благодаря этому. Все французы поедут к родственникам. В Париже вообще мало людей, которые родились и выросли в этом городе. Со всей страны съезжаются на учёбу или работу. Впрочем, как и во всех странах мира. Однако город пустовать не будет, его наполнят туристы. Русские, например. Во Франции нет таких длинных новогодних праздников длинною в десять дней, что вы. Они посидят в уютной компании перед камином, опустошат стакан сока в кругу семьи и пойдут спать. Молодёжь, конечно, устроит вечеринку. По кирпичу разнесут съёмную квартиру, но отлично проведут время. Откуда Виктор знает это? У него было несколько знакомых французов, у одного из которых он остановился. Сам Франк, владелиц квартиры, был против какой-либо цены за проживание, всё же Никифоров его друг и интересный человек. К тому же он уже давно на Юге Франции, готовится ко свадьбе в Провансе, посему квартира пустует без дела. Однако Виктору было неловко просто пользоваться добротой новоиспечённой семьи, он заплатил буквально около пятидесяти евро: больше француз принимать не стал, пообещав, что обидится. Виктор согласился, понимая, что сможет порадовать Франка дорогим подарком на свадьбу.
Париж — гастрономическая столица. Тысячи людей со всего мира обучаются здесь поварскому делу. Поэтому здесь очень много разных магазинов и рынков, где можно найти почти любой продукт, любую специю или лакомство. Всё, что захотите. Никифоров направился на один из рынков, которые открываются пару раз в неделю.
Он любил этот поток жизнерадостных людей. Очень много молодёжи. Обстановка жизнерадостная и непринуждённая. Тебя не заставляют потреблять, покупать, тратить деньги. Не спрашивают каждые несколько минут: «Чем-нибудь помочь?». Французские продавцы скорее спросят, как у вас дела и предложат испробовать продаваемый товар. Им нет дела до наживы, потому что всё они делают с душой и для своего удовольствия. И Виктор понимал их как никто другой. Он сам живёт в своё удовольствие, занимаясь фигурным катанием в своё удовольствие, терпя боль и преодолевая себя в своё удовольствие. Те, кто скажут, что это эгоистично — глупцы. Те, кто скажут, что Виктору пора завести семью и детей, потому что в его возрасте глупо жить только для себя — не живут, а существуют.

Виктор остановился у синей палатки, которая была украшена множеством гирлянд и еловыми ветками. Шумная толпа обходила Никифорова, пока тот смотрел на выпечку.
— Pendant longtemps n'a pas mangé?*— улыбаясь, спросил старый продавец.
Никифоров, который много времени уделял не только физическому развитию, но и духовному, в семнадцать уже знал английский так, что в Лондоне его принимали за местного жителя. Французский он начал учить, когда после очередного соревнования во пошел гулять по ночному Парижу. Тогда его узнала толпа французских студентов, предложили отправится в бар. До утра они играли в мафию, пили вино и общались, сидя за столиком у окна.

Было сложно совмещать учебу нескольких языков и спорт. Он пытался спать пару часов в день, чтобы дома, после тренировок, сидеть до трёх ночи за учебниками. Однако сейчас стало легче: тренировок меньше, свободного времени больше. Есть возможность поехать в любую страну мира, практиковать там язык.
— Tu n'as pas mangé depuis des heures**,— ответил Никифоров, одарив доброго продавца лучезарным взглядом.

Купив багет с чесноком, он обменялся парой фраз о погоде. Распрощавшись со стариком, Никифоров пошёл дальше, вдоль рядов с цветами, овощами и фруктами.
Вечер он решил встретить в одном из французских баров. Нет, он не собирался пить. Ему нравилась атмосфера. Нравилось общаться с людьми. В парижских барах вы можете познакомиться с моделью, бизнесменом или бездельником. Как повезёт.

Около двенадцати часов ночи Никифоров уже нашел компанию людей, с которыми был похож по энергетике. Сейчас они шумной толпой, после закрытия бара, направлялись в дом журналистки французского издания BBC. Среди них был дизайнер готической одежды, художница, химик и начинающий режиссёр. Вся компания была творческой, живой, активной. Никифоров неведомым образом находил людей, которые не любят жаловаться на жизнь, на неудачи. Он находил всегда интересных и вдохновляющих, каким был и сам.
Небольшой двухэтажный дом на окраине, стены которого облюбовал плющ. За маленьким забором располагались настоящие виноградные плантации Монмартр. В этом районе собирается и проживает богема Парижа.

Второй этаж дома журналистки имел панорамные окна вместо стен. Компания устроилась в маленьком саду, который имел площадь в несколько метров. Там они начали жарить стейки, начав разговор о политике и человеческих правах. Никифоров, являясь вегетарианцем с десятилетнем стажем, извинился. Оказалось, что и художница тоже отказалась от мяса в детстве, когда видела, как на ферме её дедушка убивал животных. Посему они вдвоем решили осмотреть дом, а хозяйка лишь кивнула, попросив принести специи.

Расположившись на двух креслах у окна, которые были подвешены к потолку, Никифоров и художница Адель разговорились о жизни. Вид со второго этажа был захватывающим: звездное небо, проезжающие машины, узкие улочки. Изредка проходила парочка до сих пор влюблённых пенсионеров, держась за руки, либо выгуливающих собак. Атмосфера располагала. Никифоров почти сразу получил приглашение на выставку. Но лаконично отказал, поведав Адель, что не сможет: уедет.

Рассказал, что приехал в Париж буквально на пару недель. У него здесь ледовое шоу, в котором участвуют лучшие фигуристы чемпионата Франции, а также русские фигуристы. Цель шоу — популяризации спорта среди обычных людей. Предложил бесплатный билет, подмигнув. Адель благодарно кивнула.

Телефон завибрировал в кармане брюк Никифорова и он, извиняясь, оторвался от голубых глаз француженки. Та, лишь кивнув, взяла с пола свой бокал с белым вином.
— Я приехал, — усталый голос, говорящий по-русски, от которого Виктор отвык, — тебя нет.

Никифоров забрался своими тонкими пальцами в серебряную шевелюру, обречённо выдохнул.
— Бывает, — съязвил он, — жди.

Поднявшись, он попросил у Адель прощения за то, что не сможет остаться до утра: дела ждут. Остальная творческая компания нехотя, но отпустила Виктора, обменявшись контактами в месседжере.

Квартира, в которой остановился Виктор, располагается в самом центре Парижа. Уютный дом, на подоконниках которого лениво устроились цветы. Улицы уже совсем опустели, если не считать бары, в которых по-прежнему шумели люди.

Фонари уныло освещали улицы. Но Никифоров заметил фигуру в кожаной куртке, сидевшую на чемодане. Он прошел мимо, не здороваясь. Открыл дверь и презрительно глянул вниз:
— Так и будешь сидеть?

Всё-таки был зол, потому что ночные разговоры с интересными людьми пришлось отложить. Плисецкий, ничего не сказав, прошел внутрь. Поднявшись по старой, но красивой лестнице, Виктор лениво открыл дверь, пропуская Юрия. Он усмехнулся собственным мыслям: «Первыми кошек впускают».

Ночью никому не спалось. Юрий выспался в самолете, Виктор просто не хотел. Придя домой, он, читая чат, которые создали новые знакомые, переписывался на французском с химиком, изредка делая нелепые ошибки в построении предложений. И воодушевившись, попросил придумать его несколько задач. После чего начал вспоминать всё, что только учил в химии. Не пользуясь интернетом, но прибегая к подсказкам от химика Андрэ, он всё-таки смог решить задачу, которую дают на втором или третьем курсе университета. Можно было подумать, что Виктор идеален во всём. И вы вряд ли ошибётесь, придя к такому выводу.

Соврав, что идет спать, он пожелал отличной ночи знакомым. Включив на белоснежной кухне свет, он закатал рукава черной тонкой кофты. Захотел сделать салат из ингредиентов, что купил на французском рынке: овощи и фрукты, купленные там, имели свойство быстро портится. Наверное, фермеры не прибегали к помощи химических удобрений. Юрий, наблюдая из зала за Виктором, оторвался от телефона. Виктор включил популярную музыку, которую обычно ставят на европейских радиостанциях. Качая головой в такт музыке, он склонился, нарезая листья салата. Серые волосы качались от любого движения их обладателя.

Плисецкий смотрел на широкие и атлетичные плечи Виктора, которые были обтянуты тонкой тканью. Сам Юрий лежал на белом кожаном диване, укрывшись пледом. Он не знает почему, но, словно в трансе, следил за каждой мышцей наставника. Из кухни в зал по полу тянулась тонкая полоса света и энергичная песня.

Плисецкий ступил на холодный паркет, накидывая на плечи плед. Словно тигр перед нападением, он щурил глаза:
— Как день?

Виктор, не оборачиваясь, холодно отозвался:
— Был, —он сделал акцент на этом слове паузой, как бы намекая, — чудесным.

Плисецкий кивнул, ничего не ответив. Он прошел на кухню, следуя за полосой из света. Подошел к Виктору. Буквально дыша в его спину, он смотрел, как серебряные пряди переливаются на свету.

Виктор остановился, чувствуя сзади подростка. Юрий, не отдавая отчет своим действиям, резко обнял Виктора, впечатав его в кухонную тумбочку. Виктор упёрся руками, выронив нож на пол. Резко развернулся, хватая тонкими пальцами подбородок Плисецкого.

Холодные и голубые глаза встретились с горящими зелёным пламенем. Серебряные волосы щекотали лоб Плисецкому. Они буквально дышали в губы друг другу. Воздух искрился, обжигал, заставляя героев сгорать. Однако этого не происходило.

— Свали, — ответил Никифоров, отталкивая подростка. И словно ничего не было, продолжил резать овощи.

За окном Париж начал наполняться светом, небо сделалось розовым. Квартира ожила, рассеяв мрак. Виктор, выйдя на маленький балкон, уселся на плетённый стул в позу по-турецки и приступил к завтраку. Холода он не чувствовал.

Открытая дверь, ведущая на балкон, то и дело скрипела от потока воздуха. И старую французскую квартиру наполнял свежий воздух, в которой теперь кроме Виктора Никифорова никого не было.