Она продолжала смотреть в разбитое временем окно, даже с приходом весны. Игривые лучи даже не думали взбудоражить её сердце, а цветущие деревья безмятежно приняли суровую реальность одиночества девушки.
"Когда-нибудь мы с тобою бросим все недосыпанные мысли и убежим, умчимся дальше бушующих туч. Тогда, ты встретишь меня как равную, несмотря на то, что все ещё хранишь стопку исписанных мною бумаг, горсть давно выписанных таблеток".
Не было ничего необычайно странного в том, что она позволяла себе довольно долго оставаться пустой. Это лучше, чем выжимать кислые соки, лечить солёные раны.
"Прошу, освободи себя от собственного плена, выпусти свою душу, которую ты решил посвятить в вечные заложники. Впусти меня опять к своей коже, непропитанной болеутоляющим."
Когда мы вместе перестали плакать, проросли горькие плоды в его чистейшем сердце. Горе полностью зачернилило душу бессмертного, и теперь ей придётся опустошить своё.
