Те слова

9глава.

Он был прав. Папа и мама, конечно, в первый момент растерялись, увидев Броди, но быстро взяли себя в руки и бросились его обнимать. Тут же предложили называть себя просто Агостино и Грация. А дальше всё закрутилось само собой. Миниатюрная мама Тони водила Броди за собой за ручку и представляла семье.
- Это наш Броди - он родственная душа Тони. Мы так счастливы!
И все члены семьи принимались обнимать Броди и поздравлять с обретением родственной души.
Тони видел, как к середине вечера Броди оттаял, и теперь улыбался и даже вступал в разговоры с шумным семейством Инганнаморте. Дети висли на нём только так, требуя подкинуть повыше, но, кажется, Броди был не против с ними повозиться.
- Он такой милый мальчик, - шепнула мама, обнимая Тони на прощание, - тебе очень повезло.
- Ты уж с ним помягче, - добавил папа вполголоса, - характер у тебя не сахар - не обижай парня.
Тони заверил родителей, что осознал свалившееся на него счастье и будет его беречь. Броди молчал по дороге домой, сказав только, что Тони очень повезло с семьёй. Тони хотел расспросить Броди о его родных, но как-то к слову не пришлось, а потом забылось.
Ещё через месяц Броди потерял двадцать два фунта.
- Полтинник за два месяца! - восхитился Тони. - Молодчина!
- Это всё ты, - возразил Броди.
- Это мы, - отмахнулся Тони, не желая забирать себе заслугу. 
На следующий день они посетили клинику, где врачи отметили позитивные тенденции. Хотя Броди надо было потерять ещё фунтов сто двадцать минимум.
А на завтра у них в квартире появился велосипед, даже не один.
- Что это? - Тони критически разглядывал “железного коня”.
- Доктор сказал, что надо заниматься спортом, иначе всё повиснет, - пояснил Броди, - вот подумал, можно кататься в Центральном парке, - я и тебе купил.
Тони не сразу заметил второй велосипед, который притулился за первым.
Броди выглядел таким воодушевлённым и счастливым, что язык не повернулся сказать, как Тони ненавидит спорт и не хочет кататься на велосипеде. Пришлось выдавить из себя улыбку и согласиться пойти в парк опробовать приобретения.
Впрочем, к концу дня Тони был готов признать, что детские воспоминания о спорте не соответствуют его текущей реальности. Ему неожиданно понравилось кататься. Броди ездил медленно, Тони даже казалось, что он слышит скрип велосипеда под всё ещё трехсотпятидесятифунтовым телом Броди. Так что Тони не приходилось за ним гоняться, как это было в детстве с братьями и друзьями. Неспешная прогулка на свежем воздухе, несмотря на прохладную погоду, была приятным разнообразием. Так что катание на велосипедах по выходным вошло в их жизнь на правах постоянного занятия. Да, немного ныли мышцы, да, после прогулки они были уставшими и потными, но зато довольными.
Броди, наконец, заметил по одежде, что стал меньше в объемах. Вещи пока можно было не покупать новые, но они стали сидеть свободней. Тони видел, как Броди нравится становиться худее, и радовался вместе с ним.
Кстати, Лимончик тоже решил не покидать сей бренный мир и, пережив пересадку, начал обрастать новыми листиками. Хотя иголки всё равно бросались в глаза явственней, чем листья. Плодов от него можно было ещё долго ждать. Но главное, что он выжил. Тони отвел ему место у окна, которое уже не было скрыто от комнаты занавеской. Потому что в некотором роде им гордился. Лимончик был молодец, и они с Броди тоже, потому что его спасли.
Вся многочисленная семья Инганнаморте, в которой кроме Томазо и Киры никто не был в курсе об их с Броди афере, постепенно знакомилась с родственной душой Тони. Так что им пришлось пережить ещё несколько шумных обедов и ужинов. Реакция у родственников на Броди была приблизительно одинаковой: вначале шок, потом жалость к Тони, но уже к концу мероприятия, пообщавшись с Броди и оценив его тихий характер и робкие улыбки, все единогласно сходились во мнении, что лучшей пары для Тони и не придумаешь.
Эти семейные встречи сильно выматывали.
- Хорошо, что твои родители не зовут нас на ужин, - пробормотал Тони, когда они ехали домой из дома его родителей, - а кстати почему?
- Они на Гавайях, - Броди пожал плечами, - сюда не приедут, но может мы их навестим, потом когда-нибудь.
- У вас не очень хорошие отношения? - уточнил Тони заинтересованно.
Для него, как для любого итальянца, семья была очень важна. Он поддерживал связи даже со своими пятиюродными братьями и сёстрами, не говоря уже о более близких родственниках.
- Да так, - Броди пожал плечами, - мы не очень близки.
- Почему? - Тони реально было интересно, потому что сам он, хоть и считал себя вполне взрослым, но звонил маме и папе по два-три раза в неделю, и их беседы не бывали короче получаса. С братьями тоже перезванивались и пересекались регулярно. Сложно было представить, что у кого-то может быть иначе.
- Да так, - снова повторил Броди, явно было видно, что он не хочет говорить на эту тему.
Тони решил придержать коней.
Впрочем, правда раскрылась через несколько дней, когда, в один из вечеров, он застал Броди за разглядыванием фотографий на планшете.
- Это твоя родня? - спросил Тони, бесцеремонно подныривая у Броди под рукой.
- Да, - Броди тяжело вздохнул, видимо смиряясь с тем, что придётся показать родственников. 
На фото, которым было лет двадцать, было несколько человек. Несколько очень стройных взрослых и детей, и Броди, который уже в возрасте десяти лет выделялся своим массивным телосложением.
- А ты был крупным мальчишкой, - дипломатично заметил Тони.
- Да, - Броди выглядел совсем несчастным, - меня усыновили, потому что мама не могла иметь детей. А потом у неё родился Стив, за ним Эндрю и Ники. И они все очень похожи. Я всегда был как Шрек на фоне эльфов.
Тони забрал у него планшет и полистал фотки. Было видно, как семья с появлением собственных детей постепенно отдаляется от приёмного сына. Семейство было светленьким, тогда как Броди - тёмный шатен; кареглазым, на фоне голубоглазого Броди. Принять его за родного ребенка не представлялось возможным. Но и сами позы становились всё более говорящими. Броди был как будто чужой для них. Посторонний человек, попавший на семейное фото. Тони стало его безумно жалко, и он решил, что они никогда не поедут на Гавайи.
- Я всегда был образиной, - сказал Броди.
- Заткнись! - рявкнул Тони зло. - Никогда не смей так говорить! Ты - нормальный! Ты - симпатичный! Ты - высокий, широкоплечий, талантливый парень. Ты - мой парень! Не смей никогда говорить о себе в уничижительном ключе.
- Прости, - Броди немного растерялся от его напора.
- Идём, - бросив планшет на диван, Тони потащил его в свою спальню, - сейчас.
Он нырнул в шкаф и извлёк из его недр обычный альбом для фотографий.
- Вот смотри! - он открыл третью страницу. - Это я! Красавец, правда?
На фото криво стоял маленький мальчик. Мальчик сутулился и был ужасно тощим.
- У меня в детстве одна нога была короче другой, - принялся исповедоваться Тони, - и мне пришлось её ломать и лежать в больнице в специальном аппарате, пока она не отросла такой же как другая. А до этого мне нельзя было бегать и прыгать, потому что мог пострадать позвоночник. Я носил специальную обувь с платформой, и ребята надо мной смеялись из-за неё. Даже родной брат. Дети очень жестоки. А ещё я носил брекеты. Семья была не слишком богатой, и брекеты тогда ещё не достигли такого прогресса, как сейчас. Так что это были ужасные железки на моих кривеньких зубках. Вот, смотри, - он перевернул страницу. - Это мои очки, потому что у меня было косоглазие. А теперь смотри сюда.
На фото Тони было восемь лет. Он всё ещё был ужасно тощим. Нога была в аппарате для дистракции кости, на носу были очки в ужасной толстой оправе, Тони улыбался во весь рот, демонстрируя миру брекеты. Волосы ему никогда коротко не стригли, и из-за того, как сильно они вились, он был похож на чёрный одуванчик. Рядом с ним улыбался хорошенький Томазо, который был младше всего на год и у которого никогда не было проблем ни с ногами, ни со зрением, ни с зубами.
- Ну, что скажешь? Образина?
- Нет, - Броди яростно затряс головой, - ты такой хрупкий тут.
- Да уж, ужасно хрупкий, - припомнил Тони свои будущие переломы, ушибы и трещины, - теперь смотри дальше.
Он принялся листать альбом. И ребенок на фотографиях постепенно преображался. Исчез компрессионно-дистракционный аппарат с ноги, вслед за ним очки, последними сдались брекеты. Появилась стильная причёска, блеск в глазах, красивая улыбка, модная одежда. На последней фотографии в день выпускного, Тони, на фоне ничем не примечательного Томазо, выглядел потрясающе эффектно.
- Понимаешь? - Тони взял Броди за руку. - Не важно, что было. Важно твоё желание что-то изменить. У меня вышло, получится и у тебя!
Броди в ответ поцеловал его и прижал к себе. Тони аккуратно отложил альбом на тумбочку и решил закрепить урок минетом. Потому что минет никогда не помешает. И потому что ему хотелось поднять Броди настроение.
С того дня они больше не заговаривали о родителях Броди. Зато Тони взял за привычку возить Броди на свои еженедельные визиты к братьям и родителям, которые были искренне рады паре своего сына и брата и привечали его со всем радушием настоящих итальянцев. И хотя Броди смущало такое горячее отношение, он всё же выглядел довольным. Тони был рад это видеть, потому что Броди заслуживал, чтобы его любили.