Смерть и Шанс

Глава 43. Вырезки из прошлого.

  Пятьдесят лет назад. Драмнадрочит. Шотландия.

- Я не уверена, - шептала девушка, прижавшись к мужской груди и ощущая, как сильный ветер пронизывает её насквозь.

На небе уже начал багроветь закат, а волны внизу со всей своей мощью бились о крутой обрыв, на котором стояли молодые люди.

- Так нужно. Это единственный шанс.

Девушка подняла голову и посмотрела на юношу своими большими синими, как моря, глазами, в бесполезной попытке заставить его передумать.

- Единственный шанс, - повторил мужчина и, выпустив её из объятий, крепко сжал маленькую ручку. – Ты мне веришь?

- Да.

Девушка повернулась к закатным лучам солнца, чувствуя, как те в последний раз ласкают её кожу, глубоко вздохнула и кивнула.

- Я верю тебе.

Секунда, и раздался всплеск воды. Волны, некогда воюющие с камнями выступа, с удовольствием поглотили два молодых тела, не оставив от них ни единого кольца на воде. На том месте, где стояла пара, лежали два серебряных браслета.

***

Гермиона успокоилась и почти сразу уснула. Это было на руку как ей, так и Драко: им обоим нужно было отдохнуть и подумать, что делать дальше.

За окнами уже давно потемнело, а парочка кузнечиков уже начала лениво стрекотать, создавая некое подобие уюта и невольной тоски. Драко закрыл дверь комнаты, где спала Грейнджер, произнёс заклинание, и на кончике палочки зажегся небольшой огонек. Малфой знал, что их профессор прорицания не отличалась любовью к порядку и, по всей видимости, это подхватила и Лаванда, решив оставить всё так, как было при Трелони. Всё ещё сохранялась возможность того, что те, кто убил Браун, могут вернуться, значит, нужно было найти нормальный источник света. Драко покопался и нашёл две пыльные стеклянные бутылки со странной жидкостью внутри. Он открыл сначала одну, затем другую, но закашлялся, не ожидая такого сильного запаха алкоголя. Похоже, Трелони любила не только гадать и предсказывать будущее. Пришлось поставить их на место, и пройтись дальше, оставляя на полу пыльные следы.

Дом будто нуждался в целой армии домовых эльфов, но Драко старался не задумываться об этом, всё его внимание было нацелено на то, чтобы найти свечку или что-то, отдаленно её напоминающее. К сожалению, он встречал лишь бутылки, одни почти полные, другие уже пустые, с поселившейся в них семьёй пауков. И всё же удача улыбнулась ему, и в одном из шкафов, чьи дверцы едва держались на петлях, было найдены несколько свечей и початая бутылка неплохого виски. Он установил свечи и сделал глоток из бутылки, ощущая, как янтарная жидкость приятно обжигает горло, Малфой расположился на невысоком кресле и закрыл глаза. Темнота, что сейчас его окутывала, нравилась ему куда больше, чем неизвестность вокруг. Ему было жаль Браун, хотя он никогда бы не признался в этом вслух. С её помощью и знаниями они неплохо держались на плаву. К тому же поддержка бывшей гриффиндорки немного успокаивала нервы. Сейчас же с этим справлялся только виски.

Драко наощупь потянулся за бутылкой, и через секунду послышался какой-то удар. Он открыл глаза: под ногами валялась небольшая пыльная шкатулка с обшарпанной лакированной крышкой и стесанными углами. По весу она оказалась весьма лёгкой и очень старой. Широкая ладонь прошлась по крышке, стирая пыль и открывая виду две витиеватые буквы «С.Т.». Бросив взгляд на дверь, за которой спала Гермиона, Малфой снова посмотрел на шкатулку и открыл ее. В лучшем случае он найдёт еще бутылочку-другую, а в худшем раскопает какой-нибудь ужасный секрет своего бывшего преподавателя. Чем не развлечение на ночь глядя?

Сначала на пол полетели амулеты, потом части тел разных животных, толстенные тома о предсказании будущего и карточных раскладах, три шара с «туманным прошлым», пять пустых бутылочек из-под зелий и несколько комков шерсти, к которым мужчина даже не собирался прикасаться. Напоследок он вынул из шкатулки небольшую книжку в тёмно-синем переплете. В отличие от остальных, на ней не было ни больших букв, ни завлекающих названий, лишь приятная ткань под пальцами и замок. Внимательно его осмотрев, Драко пришел к выводу, что простым ключом, а тем более заклинанием, книгу не открыть. Он стал вертеть ее в руках, надеясь хоть что-то придумать, а после и вовсе собрался отложить, посчитав, что не готов узнать столь личные подробности Трелони, ведь именно такое и прячут в настолько охраняемых личных дневниках. Внезапно в его голове всплыло воспоминание о Паркинсон и ее небольшой книжке, которую она прятала, как настоящее сокровище. Они с Блейзом пытались её открыть, но безрезультатно, до момента, пока не подсмотрели за Пэнси и тем, как она сама открывает свой кладезь секретов и сплетен.

Поднявшись на ноги, Малфой взял в руки одну из свечей и направился к столу, который, по всей видимости, когда-то был обеденным. Не обращая внимания на пыль, паутину и остатки еды, что были старше него самого, он внимательно рассмотрел каждый предмет, который попадался ему под руку. Но среди них не было ничего того, что было ему нужно. Мужчина выпрямился и тяжело вздохнул. С одной стороны, можно было закончить поиски и лечь, то есть сесть спать, готовясь к завтрашней истерике Грейнджер, а она будет почти наверняка. С другой стороны, можно продолжить поиски в этом хаосе и узнать, что именно так сильно скрывала профессор прорицания. Ко второму варианту склоняли так же и тетради, которые перешли Браун по наследству от Трелони, и начатая бутылка виски. Парень бросил взгляд на закрытую дверь и, не раздумывая больше ни секунды, снова наклонился и начал копаться в теперь уже нижних шкафчиках.

Спустя четверть часа, заболевшую спину и грязную рубашку, Драко держал в руках небольшой гребень. Он сощурил глаза и поднёс гребень к пламеню свечи, пристально посмотрев на зубчики, заметил тонкий волосок, зацепившийся за треснутый край, и довольно усмехнулся. Аккуратно потянул его на себя, чтобы не порвать, и, уже держа его в руках, Малфой с нетерпением и ожиданием положил свою находку прямо на замок. Личный дневник Пэнси Паркинсон открыл им много нелицеприятных подробностей жизни всего факультета, которые хотелось бы забыть навсегда. Надежда, что здесь будет иначе, грели кончики длинных и бледных пальцев, стучавших по подлокотнику едва стоящего кресла. Щелчок, и книжка открылась, на секунду погрузив комнату в ярко-оранжевый свет.

- Посмотрим, что вы скрывали, профессор, - произнес Драко, расположившись удобнее и делая глоток виски.

Как ни странно для личного дневника, но ни одной даты не было. И вообще, он больше напоминал обычную записную книжку, нежели тайник всех секретов. Малфой пролистал исписанные витиеватым почерком страницы и начал сначала, ожидая чего угодно, но не этого.

«С начала времён жили две сестры. Одна дарила всем свет и счастье, давала жизнь и радость, вселяла надежду и дарила мечты. Другая сестра предпочитала тьму и холод, ночь и дождь, страх и смерть. Они любили друг друга, пусть и не были похожи. Однажды одна из сестер создала удивительный и небывалый человеческому глазу сад. Цветы в нём тянулись своими толстыми стеблями ввысь, распускаясь и греясь на жарком солнце, становясь ещё ярче и прекраснее. Трава имела изумрудно-синеватый оттенок и была такой мягкой, что нога просто проваливалась в неё, словно в песок. Деревья зацветали, стоило хозяйке лишь дотронуться рукой до жёсткой коры. Не смея любоваться своим творением в одиночку, она решила показать сад сестре, чтобы и та смогла насладиться музыкой сочной листвы, ароматами душистых цветов и пением птиц, привлечённых такой гармонией. Но стоило только той войти в сад, как он тут же погиб: трава завяла, деревья сбросили листья, и те превратились в пепел, не долетев до земли, а цветы засохли, оставив после себя лишь воспоминания. Та, что сотворила сад, упала на колени и стала оплакивать каждую травинку, каждый стебелёк и листочек, что исчезли в мгновение ока. Другая же, увидев страдания сестры, убежала, боясь навредить ещё больше. Она убежала на край света и не появлялась, пока землю не застелил холодный саван. По возвращении домой она вручила сестре браслет, взяв с неё обещание никогда его не снимать и не терять, а иначе та сила разрушения и боли, сила, что может уничтожить всё вокруг, вырвется наружу и будет сеять хаос. После этого девушка снова исчезла, не оставив ни следа на белоснежном сукне. Долго же горевала её сестра, не выпуская из рук браслет и всё ещё надеясь, что его владелица вернется. Но время шло, и она стала всё больше и больше грустить, печалиться и тосковать. Ни свет солнца, ни сочная трава под ногами её больше не радовали, словно все краски мира исчезли. Решив, что больше так не может, она отправилась на поиски сестры, но, даже дойдя до края света, её так и не нашла. Без сил и желания она бродила по берегу, ощущая, как теплая вода, словно огонь, обжигает кожу. Тонкие пальцы в последний раз сжали холодную поверхность браслета. В последний раз ветер баловался с прядями её волос. Последний вздох коснулся её губ.
Она ушла под воду, так и не вернувшись назад. Браслет, что остался на берегу не тронутым даже волнами, казалось, стал еще тяжелее и холоднее. А рядом с ним появился ещё один, такой же по форме и цвету, но совсем другой: тёплый, лёгкий и будто пахнущий цветами».

Малфой перевернул страницу и нахмурил лоб еще сильнее.

«Я впервые узнала такую интерпретацию этой легенды. Нам в детстве рассказывали её немного иначе: будто бы это была борьба Добра со Злом, вечная, жестокая, но такая нужная. Здесь же говорится, что Добра без Зла нет и наоборот, что Добро и Зло не могут жить друг без друга. Они страдают, если не могут быть вместе. И в какое время бы мы ни жили, в каком бы мире ни находились, они есть. Рядом. Тесно переплетаясь. Держась за руки. Потому что, если нет одного, то и нет другого».