Когда ангелы пролетают над головами

Я всегда была странной. В этом бесчувственном мире, где любого человека заботили лишь деньги и карьера, я чувствовала себя белой вороной. Пока мои сверстники радовались новой модели Айфона, я наблюдала за цветением яблонь в теплый, пахнущий медом майский день.

Я всегда была странной. Предпочитала книги просмотру телевизора. Пока мои одноклассники во время перемены обсуждали новый выпуск популярной программы, я читала бессмертные произведения, пытаясь запомнить каждое словечко, пропитанное таким огромным смыслом, стоящее на нужном месте, описывающее такие глубокие чувства, что страшно себе представить.

Я всегда была странной. Я не ходила на дискотеки, а наслаждалась домашним уютом и покоем. Пока мои знакомые двигали бедрами в такт музыке, я сидела на стареньком диванчике и слушала великие произведения Антонио Вивальди, наслаждаясь каждой ноткой, несущей в себе намного больше смысла, чем все современные музыкальные композиции вместе взятые.

Я всегда была странной. Я чувствовала жизнь вокруг себя. Ее кипение, бурление, неописуемое движение. Расцвет весной и затухание осенью, жару летом и зимний холод.
Я слышала в дуновении ветерка целую мелодию, в жужжании пчелы - ее рассказ о своей жизни, в почти непереносимой жаре июля - сказку жизни.
Я слышала, как питательные вещества движутся вверх по шершавому снаружи стволу дерева, насыщая каждую его клеточку, принося покой и тепло.
Я видела танец буйного ветра с золотой нивой. Ах, этот страстный танец, когда каждый колосок пригибается к земле, а потом снова выпрямляется. Ах, эти волны нивы под сильным напором ветра. А выглядит-то она, как море.
Я слышала симфонию капель дождя, которые стучали мне в окно, так и прося выйти к ним. И я выходила. Быстро-быстро они падали на землю, напитывая ее влагой после полуденного зноя, образовывали лужи, такие теплые, зеркальные маленькие озера, в которых отражалось темное, серое небо, кое-где все ещё покрытое фиолетовыми тучами.
Я наблюдала за медленным падением красного клинового листа с дерева в середине октября. Словно маленький парусник, он разрезает воздух своим острым краем, спускаясь все ниже и ниже, пока не коснется темной от дождя земли.
И даже зимой, когда природа была тиха, я слышала ее голос в полёте снежинки или скрипе старой, покрытой инеем ели. Скрип снега под ногами слышался мне сонатой, не хуже той, что написал Бетховен.
Весной, когда весь мир пробуждался, я наслаждалась звуками бегущих ручейков и первых, ещё совсем редких и скромных песенок первых птиц. Даже вороны в это время года каркали как-то по-особенному, с новыми силами.