Там, где родилось солнце.

Prologus *.

По прозрачно-небесной глади проскользила водомерка, тонкими лапками отталкиваясь от поверхности омута, который широкими рукавами ручьёв пытался выползти из-под сени густых кустов полыни, зарослей костяники и узкими, острыми стрелами листьев осоки.

Солнце осторожно осмотрелось и, расчесав частым гребнем лучи, выбралось из своего ночного убежища.

Луна тихонько подмигнула ему и, махнув рукой, уставши, скрылась в голубоватой дымке утреннего неба.

Где-то в чаще леса ухнунул и сорвался с ветки старый филин; зайцы шумной толпой показались у одного из ручьёв; скрипнул древний полувысохший вяз, вымученно шелестя листвой; вода омута дернулась рябью от проплывающего по ней верткого чёрного ужа; по невыспавшемуся долинному лиственнику пробиралось утро, осторожно раздвигая на своём пути кусты лещины и дикого шиповника.

С далёких гор спустилась лавина, принеся отзвуки и в долину Старого замка, смешивая их с шёпотом леса, пением дроздов и козодоев и громом речного водопада в нескольких милях пути от солнечного убежища.

Под корнями вяза, в глубокой норе, засыпанной прошлогодней пожухлой листвой что-то зашевелилось, вытаскивая из-под подстилки тонкие смугловатые руки и ступни со щиколотками.
За ними показалась светло-пшеничная выгоревшая макушка, и потом человек.
Лет шестнадцати - восемнадцати, с пронзительными, серыми как поверхность омута, глазами и темными бровями вразлет.

Парень несмело улыбнулся и, подтянувшись на корнях вяза, вылез из норы.
Обнимая себя руками, он впитывал красоту лесного утра, вдыхал покалывающий лёгкие свежий воздух и улыбался как младенец, впервые увидевший прелесть окружающего его мира.

Из одежды на нем были лишь холщовые штаны, длинные, до плеч, волосы полоскались на прохладном ветру.

Раскинув руки в стороны, он упал в заросли фиолетовой живучки и тихонько рассмеялся.
Его смех, похожий на звон лесных колокольчиков, мгновенно подхватил ветер и отнес в сторону гор, сверкающих своей снежной белизной.

Положив под голову руки, он закинул ногу на ногу и зажмурился, представляя, как за спиной раскрываются два огромных белых крыла, рвущихся ввысь.

Это желание - подняться с пропитанной росой земли, распахнуть, размять крылья, запрокинув голову назад, и рывком подняться в воздух - было настолько сильно, настолько хорошо он представил это себе, что когда, открыв глаза, парень вновь увидел лес и омут, и старый вяз за спиной, тихонько шуршащий листвой, его охватило чувство безудержной тоски.
По небу.

Он медленно приподнялся с травы и сел, ощупывая руками спину. Плечи его судорожно дрожали, так, если бы он плакал.

Кай слишком хорошо помнил тот день, когда потерял крылья.
И так и не пытался забыть.

В Сабарре, два года назад, на очередном экзамене академии, он сдавал его в третий раз, произошёл несчастный случай; его выбросило из поля, прямо на пики стражи.
Из-за многочисленных ранений и переломов, крылья пришлось ампутировать.

Он больше не мог летать.
Сначала Кая жалели, потом - считали обузой и, наконец, стали ненавидеть.

Он запрокинул голову назад, всматриваясь в небо, расчерченное перьевыми облаками на голубые ленты.

Здесь его никто не искал. Да и нельзя было отыскать в этой необъятной долине, с трёх сторон окруженной пиками высоких Адамантовых гор, нужный лес и нужный омут в нем.
Ему повезло, сама природа, мать Айтанне, была к нему благосклонна.
Она питала его, прятала от жары, от ледяных ветров, идущих с севера. И от нежелательных встреч, которые иногда нет-нет да происходили.

Кай встал с земли и снова взглянул на небо.
Он скучал по сильным потокам воздуха, по ощущению свободного полёта.

Кай не знал, как выжил после этого. Ведь многие из его клана, с похожей проблемой что и у него, просто не могли ходить по земле. Они накладывали на себя руки, потому что не могли жить без неба.

Кай скучал по нему. По небу.
Любой шаг давался ему с трудом и лишь в такие волшебные дни, как сегодня, он на короткое время забывался.

Он поднял руку и взъерошил тонкими пальцами непослушные выгоревшие вихры.
Над головой пролетел дрозд, приветственно махнув крылом.
Лиса, вылезшая из норы, ласково потерлась о его ноги.

Кай дёрнул плечами. На спине шевельнулась пара продольных зарубцевавшихся шрама.

Несмотря на то, что он потерял способность летать, он ещё мог колдовать, чувствовать магию ветра.
Он разговаривал с ним.

Пошевелив пальцами правой руки, Кай легонько свистнул. И тот час же ему ответили.
На том конце долины.

Юноша грустно улыбнулся и закрыл глаза.

- Te venit, amicus meus?*

Кай вздохнул и открыл глаза.

На его вытянутой руке сидел, нахохлившись, огромный, с перьями цвета карнакских чернил, ворон.
По чёрной лапке вилась золотисто-желтая  рунная татуировка, говорящая о принадлежности к благородному роду Таальских оборотней.

Ворон, пригладив клювом растрепанные перья, надсадно каркнул.

Кай вздохнул и грустно улыбнулся.

Что-то волновало его в этом волшебном июньском утре, что-то прокрадывалось по зелёному лиственнику, спускалось с гор и забиралась под кожу, галопом топоча там мурашками.
Назревала первая встреча.

*' - Пролог (лат.)
*'' - Ты прилетел, мой друг? ( лат.)