Смотри! Там Смерть воздвигла трон.
Где старый город погружен
На дымном Западе в свой сон,
Где добрый и злой, герой и злодей
Давно сошли в страну теней.
Дворцы, палаты, башни — там
Так чужды нашим городам!
Не взносят наши свой убор
Так адски сумрачно в простор!
Не дрогнет строй промшенных башен;
Не тронет ветер с моря — пашен;
И воды, в забытьи немом,
Покоются печальным сном.
Все те же — только небеса,
Где звезд блистают диадемы;
Взор дев равняем с ними все мы,
Но там! там женские глаза
Столь горестны, что их сравненье
С звездой — сошло б за оскорбленье!
Там ни единый луч с высот
Над долгой ночью не блеснет.
Лишь блеск угрюмых, скорбных вод
Струится молчаливо к крышам,
Змеится по зубцам и выше,
По тронам, — брошенным беседкам, —
Изваянным цветам и веткам, —
По храмам, — башням, — по палатам, —
По Вавилону-сродным скатам, —
Там, где святилищ длинный ряд,
Где, фризом сплетены, висят
Фиалки, — маски, — виноград.
Открытых храмов и гробов
Зияет строй у берегов,
Но все сокровища дворцов,
Глаза алмазные богов,
И пышный мертвецов убор —
Волны не взманят: нем простор.
И дрожь, увы! не шелохнет
Стеклянную поверхность вод.
Кто скажет: есть моря счастливей,
Где ветер буйствует в порыве!
С тенями слиты, башни те
Висят как будто в пустоте,
А с башни, что уходит в твердь,
Как Исполин, в глубь смотрит Смерть.
Но что же! воздух задрожал;
Зыбь на воде, — поднялся вал,
Как будто, канув в глубину,
Те башни двинули волну,
И крыши башен налету
Создали в небе пустоту.
Теперь на водах — отблеск алый,
Часы — бессильны и усталы;
Когда ж, под грозный гул, во тьму,
Во глубь, во глубь весь город канет,
С бесчетных тронов Ад восстанет
С приветствием ему,
И Смерть в страну у знойных вод
Свой грозный трон перенесет.
