Взгляд с крыши

2

Смешно – из-за какого-то красного помидора случилось так, что сейчас я стою в столовой в окружении других ненормальных братьев и сестер, крепко сжимаю руку моего друга и писаюсь в штаны, с безразличием рассматривая толстую медсестру Лючию, которая как раз спешит на помощь. 

Она подхватила меня за локоть и, указав санитарам на оставленную лужу, повела в душевую. Помогла мне раздеться, причитая, что у нее сын в трехлетнем возрасте писался, а я здоровый парень – горе луковое. От толстухи пахло лекарствами и духами. Случись такой казус год назад, я бы от смущения в обморок упал, ведь совершенно чужая женщина видит меня голым, но не сегодня, пусть смотрит. 

Раньше санитары поливали умалишенных водой из шланга, таким нехилым напором, что с ног сбивало. Лючия завела меня в душевую кабину и на некоторое время оставила в одиночестве измерять взглядом размер своего члена. Я бы хотел похвастаться им перед Петру, сравнить у кого больше. 

А потом меня обдало водой, и я заорал, что есть сил. НЕ-НА-ВИ-ЖУ ВО-ДУ! Это замкнутый круг - если я нассал в штаны, значит, меня поведут мыться, если меня поведут мыться, значит обязательно, будет вода, если будет вода, значит, я обязательно ее попью, если я попью воды, значит я нассу в штаны... и так далее. В такие моменты я представляю, чем занимается Петру, может он чувствует негодование или злость, чувствует как мне плохо?

 Я часто думаю о сексе. Вспоминаю, как мне было здорово с бывшей девушкой. Еще неплохо бы трахнуть Лючию, ей наверняка не хватает в жизни тех самых мгновений из молодости, когда она ночи напролет любилась со своим мужем. Толстуха, зная, что я никому не разболтаю, иногда рассказывала мне всякие истории из прошлого, когда вела на ту или иную процедуру. У нее умер сын, примерно в моем возрасте, поэтому наверняка, медсестра питает ко мне материнские чувства и возится со мной как с ребенком. 

Иногда я представлял, как буду заниматься сексом с Петру. И может, стоило бы как-то ему это предложить, но боялся, что он меня не поймет. Не знаю, занимался ли Петру сексом, до того как стал шизофреником.