Кто сказал, что густые туманы бывают только в Лондоне? Проснувшись сегодня утром и распахнув окно, Алек закашлялся от ударившего в нос затхлого воздуха. Туман. Серый, плотный, он был настолько густым, что невозможно было ничего рассмотреть дальше нескольких метров. Зловонный. Алек поморщился от подступившей тошноты и, сплюнув в раскрытое окно, обернулся к тумбочке в поисках бутылки виски и пачки сигарет, ставших уже его постоянными спутниками. Сделав первую затяжку и почувствовав, как едкий дым обволакивает легкие, юноша облегченно выдохнул. Все можно пережить, если не думать о проблемах — вот как он теперь жил. Ещё недавно преуспевающий глава Нью-Йоркского Института, сейчас он больше напоминал алкоголика, которому поставили несколько смертельных диагнозов и который теперь не видел смысла в жизни, не видел выхода и потому только продолжал губить своё здоровье и ждать, когда смерть наконец-то заберёт его.
Незаметно для себя самого, Алек выкурил четыре сигареты подряд, хотя легче от этого не стало. Отбросив пустую пачку, он накинул легкое пальто, несмотря на жуткий мороз, и вышел на улицу. Пронизывающий ветер сразу же ударил в лицо, а густой туман заполнил легкие, отравляя организм не хуже никотина. Алек пошёл через парк в сторону единственного работающего в такую раньше магазина. Относительно свежий воздух немного развеял тяжелые мысли, которые не покидали нефилима уже несколько месяцев. Он проклинал сумеречный мир, всю нежить и все бессмысленные распри, стоящие жизни его друзьям и близким. Алек ненавидел войны. Он ненавидел терять тех, кого знал почти всю свою жизнь. И кого любил... Магнус умер у него на глазах, и Алек был не в силах что-либо сделать... Битва шла полным ходом, парни сражались плечом к плечу, прикрывая друг друга, но в какой-то момент демон просто возник из ниоткуда и пронзил кинжалом сердце мага, который в последнюю секунду успел закрыть собой спину Александра. Последнее, что слышал Магнус – душераздирающий крик его ангела и лязг металла, а затем его сознание поглотила тьма.
Потеря Магнуса подкосила Алека, лишила рассудка и смысла существования. Лайтвуд изменился до неузнаваемости в считанные дни: он похолодел, стал ко всему равнодушен, бросил Институт, наплевал на свой долг нефилима и заперся в лофте, выходя лишь за сигаретами и новой бутылкой чего-либо крепкого. И сам лофт стал тусклым и холодными каким-то бездушным и чуждым, словно Магнус подпитывал его своей магией, которая умерла вместе с ним. Магнус был как солнце, излучающее свет и тепло, и теперь, когда его больше не было, все комнаты казались темными и пугающе пустыми. Жизнь утекала сквозь пальцы, как вода.
