Разноцветные пальцы и поцелуи со вкусом лета

1.

  Уворачиваясь от спешащих навстречу людей, Юнги неторопливо шёл по узкому тротуару вдоль кованого ограждения с вычурными чугунными пиками наверху. Взгляд парня лениво скользил по проезжающим машинам, по ярким нарядам пробегающих мимо девушек, по деревьям, наконец-то покрывшимся зелёной листвой. Весна в этом году опоздала как никогда, на носу уже лето, а на улице всё ещё сыро, холодно и ветрено. Но в этот день погода несказанно порадовала ярким солнцем и безоблачным небом, отчего на лице против воли расцветала улыбка. За что Юнги любил тёплую погоду, так это за возможность легко одеваться. Слабый ветерок ерошит волосы, пробирается за воротник чёрной кожанки, оглаживая прогретую солнцем кожу, и нет на плечах неподъёмной тяжести пуховика, в котором тело становится чертовски неповоротливым и похожим на пингвина. Как-то даже дышать легче стало, когда зимняя тёплая куртка сменилась на кожанку, а вязаный свитер с высоким горлом - на чёрную футболку.

От кого: Чонгукки.
«Хён, я заканчиваю только через пятнадцать минут, можешь не торопиться!».

Сообщение Юнги читает слишком поздно, когда уже подошёл к воротам, дорога от которых вела к главному корпусу института, но не расстраивается. После долгой прогулки в несколько остановок ноги неприятно гудят, и глаза мгновенно находят свободную скамейку неподалёку от входа в корпус. Усевшись на прогретое солнцем дерево, Мин довольно поёрзал и откинулся на изогнутую спинку, закрывая глаза и подставляя лицо солнцу. Давненько он не позволял себе вот так бесцельно проводить время. Обычно постоянно нужно куда-то идти, куда-то спешить, кому-то звонить и что-то уточнять. Даже в выходной день Юнги почти не выпускал телефон из рук, и порой это действительно раздражало, ведь выходной на то и выходной, чтобы отключиться от всего мира и посвятить время самому себе.

«И Чонгуку», - проносится в голове, а в груди разливается тепло.

Чонгук. Взбалмошный, непослушный, вредный великовозрастный ребёнок. Ребёнок, любящий розовые полосатые носки и дурацкие пластыри с мордочками Китти, постоянно надувающий пузыри из мятно-яблочной жвачки и пропахший с ног до головы красками для рисования, с которыми расстаётся лишь тогда, когда нужно сходить в душ или лечь спать. Солнечный мальчишка с очаровательной улыбкой, обожающий безмерные толстовки и повязывать кучу разноцветных фенечек на запястье. Чонгук - это весна. Чонгук - это лето. Яркий, тёплый, активный, живой и бесконечно позитивный. Юнги при взгляде на него каждый раз думает о том, как же ему повезло в этой унылой рутинной жизни встретить такое чудо.

- Хён!

Громкий окрик со стороны, и Юнги дёргается едва заметно, тут же открывая глаза и садясь прямо. Чонгук машет ему, стоя на ступеньках, а после спрыгивает через одну и несётся к нему навстречу, сверкая улыбкой. Отросшую каштановую чёлку раздувает ветер, в круглых очках на секунду бликует слепящее солнце, и ещё издалека Юнги замечает множество разноцветных пятен, покрывающих однотонную красную толстовку. Такой яркий, такой сияющий и...

«Такой неуклюжий», - думает Юнги и спешно встаёт, чтобы поймать споткнувшегося парня, не давая ему упасть.

- Хён, - счастливо лепечет Чонгук и лезет обниматься. - Хён, хён, хён, я скучал по тебе.

Они не виделись почти две недели из-за завалов на работе и учёбе. У Юнги было слишком много клиентов, и Хосок заболел, из-за чего пришлось разбираться ещё и с его клиентурой, а у Чонгука грядущий конкурс, на котором нужно выставить свою картину, и семейные дела, от которых не получилось откосить. Но вот долгожданная встреча, и Юнги радуется тому, что за прошедшее время Чонгук не успел измениться, не успел как-то отдалиться от него. Всё те же улыбки и тот же запах краски, всё тот же румянец на щеках и робкий взгляд из-под ресниц, прежде чем младший ворует у него поцелуй в щёку, тут же отстраняясь и растирая раскрасневшиеся щёки.

- У тебя снова все пальцы в краске, - замечает Юнги, взяв младшего за руку и рассматривая разводы красного, синего и жёлтого с примесью зелёного. - И толстовка. И джинсы. И даже твоя сумка.

- Случился небольшой конфуз, когда Джин-хён споткнулся о мою сумку, - отозвался Чонгук, мягко поглаживая кончиками пальцев удерживающую его руку по центру ладони. - Но это ведь не страшно?

Юнги улыбается и качает головой. Нет, не страшно. В Чонгуке вообще нет ничего страшного, в его внешности, в его привычках. Чонгук прекрасен снаружи и изнутри, и даже если у него есть недостатки, Юнги готов с ними мириться, потому что и сам не без «сюрпризов». Смотря на притопывающего из-за бьющей изнутри энергии парня, Юнги усмехается и забирает его сумку, вешая себе на плечо. Наверное, теперь он выглядит странно, ведь одет во всё чёрное, а из сумки торчат кисточки, бумага, яркие папки и футляр с красками, и на замке болтаются разноцветные брелки. Но это неважно, ведь Юнги прекрасно знает о том, что у Чонгука после долгого сидения за мольбертом отваливается спина, а вместе с ней руки и шея. Не хочется, чтобы во время совместной прогулки Чонгук на что-то отвлекался, поэтому Юнги мягко тянет его за запястье, кивая на выход с территории института.

- Где хочешь погулять сегодня?

- Это неважно, если ты будешь рядом, Юнги-хён.

Чонгук говорит такие простые вещи, но всё равно смущается, отводит взгляд, ероша волосы, а после начинает тарахтеть, рассказывая обо всём, что случилось с ним за прошедшее время. Юнги внимательно слушает о том, как обстоят дела с всё ещё незаконченной картиной, о том, что на подработке Чонгука хвалили за усердие, про маму, которая в последнее время всё чаще читает нотации, потому что «ты такой взрослый, а всё в облаках витаешь, лучше бы девушку себе нашёл». Чонгук кривится и говорит о том, что девушка его проблемы магическим образом не исправит, что с её появлением станет лишь больше проблем и меньше свободного времени, а после украдкой цепляется мизинцем за мизинец Юнги, и Мин улыбается, кивает, давая понять, что и без слов всё прекрасно знает. Чонгуку не нужна никакая девушка, будь она хоть трижды волшебницей, потому что его сердце уже отдано одному саркастичному татуировщику, любящему чёрный цвет и вечно получающему мелкие увечья из-за своей неловкости.

- Хён, - зовёт Чонгук и тычет указательным пальцем в чужую переносицу, - у тебя пластырь по краям уже начал отклеиваться. У меня запаска есть, давай...

- Ну уж нет, Чон Чонгук, - усмехается Юнги и ответно тычет младшего пальцами в лоб. - С Китти на лице я таскаться не собираюсь.

- Как ты вообще умудрился? - дуется Чон и убирает руки от внешнего кармашка своей сумки.

- Это крайне неинтересная история о том, что твой хён просто идиот, - пожимает плечами Юнги и чувствует, как его топит нежность, когда Чонгук прыскает и в порыве эмоций повисает на его плече.

История действительно идиотская, кто вообще забудет о том, что открыл верхний шкафчик в поисках пачки с бумагой, и развернётся именно так, чтобы вписаться лицом в дверцу? Только Юнги способен на такое, и он уверен, переносица болеть будет ещё очень долго.

«Или нет», - проносится в голове, когда Чонгук мягко обхватывает ладонями за щёки и тянется вперёд, оставляя поверх пластыря лёгкий поцелуй.

Обычно бледные щёки наливаются румянцем, и Юнги неловко прокашливается, обхватывает улыбающегося младшего за запястье и ускоряет шаг.

Они никогда не выбирают маршрут, предпочитая бродить по городу и находить для себя что-то новое. Чонгук на секунду останавливается в парке, чтобы сфотографировать солнце сквозь зелёные листья на огромном старом дереве, а Юнги садится на корточки и поглаживает по кудрявой шерсти маленькую собачку, подбежавшую к нему и принявшую обнюхивать его руки, виляя хвостом. Секунду спустя он слышит негромкий щелчок и вскидывает взгляд на Чонгука, что смотрит на него с едва заметной улыбкой и сжимает в руке телефон. Юнги не любит фотографироваться, но усмехается и показывает виктори, считывая с лица тут же принявшегося судорожно его фотографировать парня весь спектр эмоций, начиная с удивления и заканчивая бегущим в глазах «я так сильно люблю тебя».

- Хён, неплохо получилось, - довольно лепечет Чонгук и вмиг оказывается рядом, подхватывая под руку и тыча телефоном в лицо. - Смотри, неплохо же, да?

Чонгук листает получившиеся фотографии и смотрит на каждую с восторгом, а Юнги смотрит на Чонгука и ничего не может поделать с разрывающим его изнутри желанием поцеловать эти мягкие губы. Собственно, ничто его не останавливает, ведь народу вокруг не так уж и много, поэтому когда Чонгук в какой-то момент разворачивается, Юнги резко подаётся вперёд и прижимается к чужим губам своими в лёгком ненавязчивом поцелуе. Чонгук предсказуемо замирает, тушуется и краснеет, а после прикрывает глаза и подаётся вперёд, вжимаясь в чужие губы своими сильнее. У него ресницы трепещут и розовый мажет по скулам, разноцветные из-за пятен краски пальцы слегка подрагивают, и сердце бьётся так сильно, будто вот-вот выпрыгнет из груди. Юнги всё это чувствует, улыбается в поцелуй и отстраняется, мягко обнимая парня за пояс и заглядывая в искрящиеся карие глаза.

- Я так сильно люблю тебя, Чонгукки. Так чертовски сильно люблю.

- Хён, - жалобно хнычет Чонгук и утыкается лбом в его плечо, пряча пылающее лицо. - Вечно смущаешь меня, Юнги-хён, это нечестно.

- Но ведь ты всегда можешь попробовать смутить меня в ответ, - напоминает Юнги и смеётся, заслышав страдальческий стон.

Чонгук пытался, очень много раз пытался смутить его, но в итоге лишь смущался сам, забавляя тем самым старшего.

«Солнечный мальчишка с очаровательной улыбкой. Вредный великовозрастный ребёнок. Мой ребёнок», - с нежностью думает Юнги и приподнимает чужое лицо ладонями, потянувшись за ещё одним поцелуем.

|End|