Эгоизм

...

  - Блять, Сал, держись! – дверь ванной с шумом распахнулась, пропуская внутрь не прекращающего ругаться Ларри. Он затащил внутрь впавшего в беспамятство Фишера. Парень всё ещё проявлял вялые попытки сопротивления, но ослабленный и отравленный организм не мог соперничать с упрямством Джонсона, с которым он вцепился в Салли.
  - Чёрт, чёрт, как же он у тебя снимается, этот ебучий протез! – Салли свалился на ободранные коленки, свесив голову в ванну. Хвостики опустились, выбивавшиеся из них волосы падали на лицо, мельтеша перед застывшим взглядом голубых глаз. Салли не отдавал себе отчёта, где он находился. Последнее его воспоминание – предложение Ларри выпить. Он не хотел соглашаться. Но расстраивать Джонсона – больше. За свою слабохарактерность Фишер и поплатился.
  Ларри долго возился с ремешком протеза, пока не распсиховался и не сорвал его силой. Салли простонал что-то невнятное, откидываясь на кафельный пол. Тело начало биться в конвульсиях. Трясущиеся руки – царапать холодящую обезображенное лицо плитку. Затем они перекинулись на шею – рвотные позывы не позволяли вздохнуть полной грудью. Но и избавиться от содержимого своего желудка самостоятельно парень был уже не в состоянии.
  В глазах начало темнеть. Звуки смешались, превратившись в раскалывающий голову звон – он въедался в мозг, терзал его, измываясь над каждой извилиной. Этот же звон и парализовал Салли, сковывая тело непомерной усталостью. Лишь пальцы – они всё ещё шевелились, впиваясь в кожу, стараясь разодрать шею до крови, позволяя всей скопившееся гнили вытечь наружу.
  - О нет, чел, давай-ка, поднимайся, – Салли уже не чувствовал, как Ларри приподнял его, вновь возвращая к ванне. Одна рука обвилась вокруг живота, вторая же бесцеремонно полезла в рот, заставляя Фишера согнуться пополам и извергнуть из себя то, что ещё не успело перевариться. Жёлтая жижа стекала по локтю Джонсона, но тот не обращал на это внимания. Как и на вонь, ударившую в нос – Ларри продолжал толкать два пальца в глотку Салли, прижимая того к собственной груди. Фишер уже стал вырываться, но парень оказался непреклонен: пока из Салли не стал выходить один кашель вперемешку со слюной, Ларри не отлипал от него. А когда же ванная заполнилась не переваренными сосисками и дешёвой лапшой, купленной по дороге из старшей школы, Ларри только стряхнул с рук остатки рвоты и, включив холодную воду, вышел из ванной. Салли остался один: он сполз на пол, наклонив голову в бок и уставившись всё тем же безжизненным взглядом на приоткрытую дверь. Снаружи раздались голоса – в голове Фишера по-прежнему играл белый шум.
  Что это было?
  Ма, он просто перепил.
  Ты же сказал, что вы не будете сильно...
  Так вышло. Я уже обо всём позаботился.
  С ним всё будет в порядке? Может стоит сходить за мистером Фишером?
  Нет. Он останется здесь.
  Ох, но Ларри...
  Я так сказал.
  Хлопок. Он выдернул Салли из плена забвения, возвращая вместе со способностью мыслить и невыносимую головную боль. Оно и не удивительно – мешать антибиотики с алкоголем действительно было скверной идеей. Но Салли не думал об этом, когда запрокидывал голову, делая очередной глоток той палёной отравы, которую откуда-то стащил Ларри. Это не энергетики, которые им без труда продавали в магазине за поддельные паспорта, и не вино, которое как-то приносила с собой Эш – противное до жжения в горле и, как оказалось, смертельное, если ты заболел гриппом.
Салли не любил валяться в кровати. Если раньше Фишер мог с радостью пропускать школу из-за первых признаков простуды, то после того, как у парня появились друзья, оставаться в четырёх стенах оказалось невыносимой мукой. Стены давили, а одиночество вскрывало череп, выедая все мысли остро заточенной ложкой. Фишер чувствовал, как медленно сходил с ума. Мысли стекали и падали в пропасть – она же заполняла изломанное тело до краёв, не позволяя сделать и вздоха. Ведь каждая попытка – только возможность захлебнуться в собственных панических атаках. Поэтому Салли не хотел оставаться один. И когда цифра градусника перевалила за отметку тридцать восемь, парень вместо того, чтобы остаться в апартаментах Эддисона, как ни в чём ни бывало отправился в школу, прихватив из дома пачку таблеток. Срок годности их давно истёк, о чём Салли и не догадывался, с жадностью опустошая блистер. Каждая таблетка на урок, одна во время обеда и после учёбы – под конец дня Фишер уже не чувствовал кончиков пальцев. Те онемели, а ноги наоборот, стали свинцовыми, с трудом передвигая борющийся с болезнью организм.
  - Эй, Сал, чего шатаешься? Пошли скорей ко мне: я припрятал кое-что интересное, – Ларри нагнал Салли после уроков. Фишер нашёл силы только кивнуть, не спеша расстраивать друга отказом. "Хорошо, потерплю ещё немного", – решил парень, превозмогая озноб, который уже поселился под чёрной толстовкой. Салли не хотел расстраивать Джонсона. Не хотел вновь оставаться один, наедине с собственными призраками.

  - Ты хорошо себя чувствуешь? – Лиза стояла около ванной комнаты, когда Салли показался на пороге. Протез остался валяться на полу – спутанные волосы полностью крыли лицо Фишера от посторонних глаз. Опираясь руками о стену, Салли еле слышно произнёс:
  - Ничего. Я слегка приболел, только и всего. Скоро всё пройдёт, – Салли уже направился в сторону выхода, как тут слова Лизы заставили его остановиться: "Ларри сказал, что ты сегодня остаёшься у нас", – осторожно произнесла миссис Джонсон, прикрывая рот ладонью. Салли в исступлении уставился на неё.
  "Он не злится на меня?"
  - Я... я не знаю, не хочу вас обременять своим присутствием.
  - Не глупи, Салли! – отмахнулась Лиза, подходя к парню и кладя руки на понурые плечи. – Я передам твоему отцу, чтобы он не волновался.
  - Он и не будет, – глухо отозвался Салли. – Спасибо, – поблагодарив Лизу, Фишер зашатался в сторону комнаты Ларри. Положив ладонь на ручку двери, парень боялся повернуть её: Ларри пришлось видеть его не в самом лучшем свете. И пусть Джонсон утверждал, что привык и не к такому. Салли самому было противно от себя. И если бы желудок не был пуст, его наверняка бы вывернуло на изнанку.
  Из комнаты раздавалось еле слышное бренчание – Салли прошёл в полутемную комнату, застывая на пороге. Ларри сидел на полу, перебирая струны гитары и не глядя на вошедшего друга. Только после того, как ему надоело ждать мнущегося у дверей парня, он устало кинул: "Ложись спать, мудень". И всё, ни слова больше. Только вздувшиеся вены на руках говорили о всём том напряжении, в котором сейчас находился парень. Салли не стал возражать. Глаза действительно слипались, но муки совести не позволяли так просто провалиться в сон. Фишеру было стыдно перед Ларри за своё поведение. Ужасно стыдно, из-за чего даже лечь на кровать и заснуть для него оказалось непосильным трудом. Он только свернулся калачиком, упираясь лбом в стенку. Глаза открыты – они сверлили приевшийся узор на обоях. От него начинало мутить. Снова.
  Гитара жалобно звякнула. Салли напрягся: он чувствовал движение спиной. Ларри поднялся, кряхтя что-то себе под нос, затем потянулся и плюхнулся на кровать. Тонкие в мозолях пальцы, которые он прятал в карманах джинс, скользнули под одеяло, нащупывая толстовку. Нырнув под неё, ладонь остановилась под самым сердцем – Салли продолжал неподвижно лежать, боясь спугнуть Ларри. Дыхание участилось. А когда парень уткнулся острым носом в спутанные пряди у затылка, Фишер и вовсе забыл, как дышать.
  - Не пугай меня так больше, чел, – произнёс на выдохе Джонсон, прижимаясь всем телом к сгорбленной спине Салли. Затем раздалось тихое сопение – Ларри устал не меньше, чем Салли. Все претензии к его безрассудному поведению парень решил высказать завтра, а сейчас, засыпая, Ларри утешала только одна мысль – с Салли всё хорошо. По крайней мере, если он вновь начнёт биться в конвульсиях, Джонсон будет готов выволочь его в ванну и запустить холодной струёй воды прямо в лицо.
  Как только Ларри заснул, Салли развернулся, зарываясь лицом в измятую и уже дурно пахнущую футболку приятеля, наконец закрывая глаза.
  Салли не зря боялся одиночества.
  Оно уже подбиралось к нему, вычёркивая из своего списка всех знакомых Фишера.
  Одного за одним.
  Салли это чувствовал. Именно поэтому старался не отпускать Ларри от себя. Боялся уходить сам.
  "В конце концов, я не могу ничего обещать тебе,
  но...
  Я постараюсь, чел. Действительно постараюсь".
  Салли заснул в объятьях Ларри, отпуская вместе с бессонницей волнение и страхи. Заснул лишь для того, чтобы проснуться и окунуться в них с головой в новом дне.

Конец.