"Мир искусства или искуственный мир". Сицилия

Десятая глава. Он

- ...всего доброго вам и вашим принципам...

Бросила чертовка и направилась к выходу. Микеле не знал, восхищаться ее смелости или поражаться такой тупости. В этом зале каждый человек знал, кто он такой. Каждый, кроме одной наглой особы.

Что интересно, он даже вспомнил, где видел эту женщину раньше. Одним летним вечером в Палермо, когда обустраивал жилье для Лео. Тогда она тоже была пьяна и выглядела забавно. Но запомнились ему ее глаза, так удивительно похожие на его. Только в них было сплошное тепло, даже если хозяйка злилась. Как искренне она возмущалась тому, что упустила Пикассо.

Картину купил для Лео, но возникла идея подарить этой маленькой кошечке. Эксперт, как было озвучено. Что ж, возможно набросок будет ею оценен больше, чем племянником. Дал указание Алонсо отправить подарок вместе с запиской. И выкинул инцидент с девушкой из головы.

Сейчас волновала более насущная проблема. Точнее, источник ее появления. Джордж наивно полагает, что начать поздно переговоры - лучший вариант из возможных. Чем больше он ждет треклятой встречи, тем тяжелее будет убедить его в лояльности.

Люди, связанные с ним хоть как-то, знали, что такие мероприятия - последнее место, где Микеле Чезаре хочет находится. Знали, но наивно полагали, что для них он сделает исключение. Такие выводы зря возникали. Кроме семейных торжеств, ни одно другое не вызвало положительных эмоций.

Его раздражало все, связанное с аукционом. Начиная с поездки в аэропорт и заканчивая этими людишками, противно лебезящими перед ним. Конечно, больше всех досталось Алонсо. Он выслушал от него каждую незначительную мысль. Особенно ту, которая полностью пропиталась раздражением. Не помогало ничего: ни шутки, ни алкоголь, ни разговоры. Микеле не хотел ехать и точка.

Единственное, что немного примиряло с поездкой, ее длительность. В общей сложности, она занимала ровно сутки. И с каждой секундой ожидания, время Эддингтона сокращалось настолько же.

Слегка развлекла блондинка, синие глаза которой запомнились. Девушка явно из России, но так свободно говорила с ним и на английском, и на итальянском. Это вызывало уважение. А еще то, что она не флиртовала с ним и не боялась. За столько лет уже вошло в привычку, что каждой женщине от него что-то было нужно. И просилось это сквозь страх в глазах, который старались скрыть. А эта особа была откровенна во всем.