Небольшая приказчичья комната; на задней стене дверь, налево в углу кровать, направо шкаф; на левой стене окно, подле окна стол, у стола стул; подле правой стены конторка и деревянная табуретка; подле кровати гитара; на столе и конторке книги и бумаги.
Явление первое
Митя ходит взад и вперед по комнате; Егорушка сидит на табуретке и читает «Бову Королевича».
Егорушка (читает). «Государь мой батюшка, славный и храбрый король, Кирибит Верзоулович, ныне итти за него смелости не имею, потому что когда я была во младости, то король Гвидон за меня сватался».Митя. Что, Егорушка, наши дома?Егорушка (зажимает пальцем то место, где читает, чтоб не ошибиться). Никого нет; кататься уехали. Один Гордей Карпыч дома. (Читает.) «На то сказал дщери своей Кирибит Верзоулович»... (Зажимает пальцем.) Только такой сердитый, что беда! Я уж ушел — все ругается. (Читает.) «Тогда прекрасная Милитриса Кирбитьевна, призвав к себе слугу Личарду...»Митя. На кого же он сердит?Егорушка (опять зажимает). На дяденьку, на Любима Карпыча. На второй-то праздник дяденька Любим Карпыч обедал у нас, за обедом-то захмелел, да и начал разные колена выкидывать, да смешно таково. Я смешлив ведь больно, не вытерпел, так и покатился со смеху, а уж на меня глядя, и все. Дяденька Гордей-то Карпыч принял это себе за обиду да за невежество, осерчал на него, да и прогнал. Дяденька-то Любим Карпыч взял да в отместку ему и созорничал, пошел да с нищими и стал у собора. Дяденька-то Гордей Карпыч говорит: осрамил, говорит, на весь город. Да теперь и сердится на всех без разбору, кто под руку подвернется. (Читает.)«С тем намерением, чтобы подступил под наш град».Митя (взглянув в окно). Кажется, наши приехали... Так и есть! Пелагея Егоровна, Любовь Гордеевна, да и гости с ними.Егорушка (прячет сказку в карман). Побежать наверх. (Уходит.)Явление второеМитя (один). Эка тоска, господи!.. На улице праздник, у всякого в доме праздник, а ты сиди в четырех стенах!.. Всем-то я чужой, ни родных, ни знакомых!.. А тут еще... Ах, да ну! сесть лучше за дело, авось тоска пройдет. (Садится к конторке и задумывается, потом запевает.)
Красоты ее не можно описать!..
Черны брови, с поволокою глаза.
Да, с поволокою. А как вчера в собольем салопе, покрывшись платочком, идет от обедни, так что... ах!.. Я так думаю, и не привидано такой красоты! (Задумывается, потом поет.)
Уж и где ж эта родилась красота...
Как же, пойдет тут работа на ум! Все бы я думал об ней!.. Душу-то всю истерзал тосковамши. Ах ты, горе-гореваньице!.. (Закрывает лицо руками и сидит молча.)
