признание.(2)

III.

   проснувшись и открыв глаза, я сразу поняла, что спала недолго.первым, что я увидела, было окно, за которым слегка колыхалось голое дерево, едва заметное в чёрной ночи́, будто захватывающей время от времени его ветви.
всматриваясь, мне казалось, что тьма за окном вот-вот захватит и меня.
    я бесшумно повернулась; он сидел за столом и писал.
сильное ощущение недосыпа заставляло меня закрывать глаза, но я, упорно сопротивляясь, вяло открывала их вновь.
боковым зрением он заметил мои сонные движения и, не отрываясь от бумаг, нежно ухмыльнулся.
давка и тяжесть в голове от внепланового пробуждения всё- таки сломили меня и я, совсем того не хотя, уснула снова.

***

   я пробудилась не от ярких лучей солнца, пробивающихся через окно, заставляя проснуться, как это обычно бывает; проснулась я от звука бегающего по бумаге карандаша.
за окном было темно, несмотря на то, что утро уже настало.черные тучи, покрывавшие небо и вчера, даже не думали покидать наш Г.
   карандаш, звуки которого я услышала сквозь сон, не останавливаясь, продолжал бегло что-то писать.
    повернувшись сначала на спину, я села и невольно потянулась.обняв свои согнутые колени и положив на них голову, я обратила свой взор на стол, за которым сидел, с уже кипящей головой, мой поэт.
решив не отвлекать его, я не проронила ни звука, за исключением моего тихого и немного сиплого дыхания.
боясь, что он почувствует на себе мой взгляд, я отвернулась и уставилась в окно, за которым лил дождь, образуя успокаивающие и приятные звуки частого падения капель.дерево, которое ночью покачивал лёгкий ветерок, стояло на том же месте и с чуть большей силой отклонялось в разные стороны поочередно.
 

  несмотря на то, что я вслушивалась в каждую капельку, только упавшую на какую-то отзвучную поверхность, каждый порыв неугомонного ветра, я услышала, как М. положил карандаш.
когда я снова повернулась к нему, он всё так же сидел над своими бумагами, беспорядочно разложенными на его столе.

-так,-начал он, положив обе руки на стол и продолжая осматривать исписанные листы.-надо проветрить голову.
уже опершись руками о стол, он встал и, повернувшись ко мне, спросил:
-пойдем?
 

  его вид пробудил во мне чувства, которые, разные между собой, сталкиваясь где-то внутри, отдавались физической болью и смятением.
забывшись и не ответив ничего, мой взгляд опустился и расфокусированно уставился на краешек стола, который, казалось, был виден мне, но..я не видела ничего.

   чувство недосказанности и много лишних слов, находящихся в моей голове, но в то же время не найденных или не сложенных в смысловую цепочку; чувство резкости, неприятно-быстрой переменой событий, пусть и приятных в своей сущности; чувство того, что всё должно быть не так и то, что случилось, лишь привычный сон, потерявший фабулу - это то, что я успела разобрать в себе, прежде чем я услышала его речь.

-ты со мной?
не выйдя из того состояния, я посмотрела на него моими уставшими, измученными и потерянными глазами.бедный мой сердечный друг, как никто другой различающий людские чувства и в особенности страдания, понял, может даже больше моего, что я чувствую.
обилие мыслей, вроде бы изложенных им на бумагу, запутанным комом давило на него, и мои, понятые им чувства, только прибавили тяжести в его голове.
но он лишь с силой провёл ладонями по своему лицу, пытаясь тем самым вытолкнуть всё то, что заставляло его чувствовать тягость.
   встав с кровати, я сразу почувствовала, как подкашиваются мои ноги.пытаясь не подать виду, я удержалась и, закрывая лицо руками для того, чтобы он не смог больше питать мои съедающие изнутри чувства, попыталась приблизиться к нему, но, не в силах больше сдерживаться, заплакала и обессиленно упала бы,
если бы не он, уже знавший мою слабость и крепко сжавший меня в своих объятиях.