Данте Алигьери - Новая жизнь

33

XXXIII
Закончив сонет, я стал размышлять о том, кому он предназначен и под чьим именем должен появиться. Тогда я понял, что услуга моя была скаредна и незначительна, ибо я писал для лица, связанного столь тесными узами родства с преславной дамой. Поэтому, прежде чем дать ему сонет, я написал две станцы канцоны: одну действительно для него, а другую для себя, хоть и кажется, если не вглядываться внимательнее, что обе сложены для одного лица; но тот, кто пристальнее проникнет в смысл, увидит, что там говорят разные лица: один не называет эту даму своей дамой, другой же называет, как это всем ясно. Я дал ему и сонет и канцону, сказав, что написал их для него. Канцона начинается: "Который раз -- увы!.." -- и содержит в себе две части: в первой, то есть в первой станце, выражает скорбь этот дорогой моему сердцу друг, ближайший родственник моей дамы; во второй я сам ее оплакиваю; она начинается: "Незримо порождают воздыханья..." Итак, ясно, что в этой канцоне горько скорбят два лица: один -- как брат, другой -- как слуга.

Который раз -- увы! -- припоминаю,
Что не смогу увидеть Прекрасную. В сердечной глубине
Лишь злую скорбь и горечь ощущаю.
5 Твержу наедине:
"Ты эту жизнь должна возненавидеть,
Душа, могла бы ты предвидеть Все треволненья и отсель уйти.
К печальным дням не простирай объятья".
10 И Смерть готов призвать я, Обитель тихую и цель пути. "Приди ко мне!" -- душа моя взывает,
И тем завидую, кто умирает. Незримо порождают воздыханья 15 Рыдающие звуки.
Я Смерти власть, печальный, возлюбил.
Лишь к ней одной летят мои желанья
С тех пор, как поразил
Мадонну гнев ее. Всю жизнь на муки
20 Я осужден. И в горести разлуки
Ее красу не видит смертный взор.
Духовною она красою стала
И в небе воссияла,
И ангелов ее восславил хор.
25 Там вышних духов разум утонченный
Дивится, совершенством восхищенный.